– Ну почему сразу убил,– отец состроил недовольную гримасу. – Разве я отморозок какой или маньяк? Просто отправил под домашний арест. Пусть теперь его мамочка стережёт. Нужно будет порадовать наших гостей. Не знаешь, как там Макс, поправляется?

– Они с Марикой пару часов назад уехали,– голос Дани дрогнул. – Просили попрощаться за них, поблагодарить за гостеприимство, ну и всё такое.

– А куда они поехали? – поинтересовалась Лика.

– Вроде бы к отцу,– Даня пожал плечами,– я точно не знаю.

Вертер резко поднялся и с тревогой уставился на сына.

– Хочешь сказать, они в Индию подались,– резко спросил он. – Вот только этого нам не хватало. Давидика мамаша тоже в Индию отправила. Надо бы их тормознуть от греха.

– Отец, постой, чего ты всполошился? – рассмеялся Даня. – Индия – очень большая страна. Там, даже если захочешь, не так-то просто пересечься, а уж случайно и подавно.

– Не знаю, не знаю,– Вертер недоверчиво покачал головой. – Не люблю я эти совпадения. Ладно, вам, Творцам, виднее. Будем надеяться, что у Игры не слишком изощрённое чувство юмора. Кстати, а почему такая спешка. Могли бы и очно попрощаться.

– Разве ты не понял, отец, – Даня грустно усмехнулся,– Марика намеренно не захотела тебя тревожить.

Вертер вздохнул и покосился на Лику.

– Чего ты засмущался,– женщина хитро улыбнулась. – Только слепой не заметил бы, что девочка в тебя влюблена. Отбил малышку у собственного сына. Не стыдно?

– Не надо, милая, это не смешно,– Вертер чмокнул Лику и поднялся. – Она умная девочка и очень быстро сообразит, что я вовсе не подарок. Ты же и сама это знаешь, правда? Но почему-то терпишь меня до сих пор.

– Ага, терплю из последних сил,– поддакнула Лика,– уже больше десяти лет терплю. Даже не знаю, насколько меня ещё хватит. Лет на сто, никак не больше.

Даня скептически хмыкнул и рассмеялся.

– Ладно, родители, не буду вам мешать,– он тоже поднялся. – Чувствуется, у вас тут семейные разборки намечаются.

– Ещё как намечаются,– подтвердил отец, подхватывая любимую на руки.

***

Мастер Ван так больше и не вернулся в монастырь. Что стало причиной его исчезновения, осталось за кадром. То ли сложный перелом заставил его всерьёз заняться своим здоровьем, то ли шок от полученной столь странным образом травмы настроил Ван Дая скептически по отношению к своим способностям. Санджей поначалу переживал из-за отсутствия учителя, но постепенно привык к тренировкам в одиночку, ему даже начало нравиться полное погружение в свой внутренний мир в отсутствии команд и замечаний мастера. К обычным боевым техникам он теперь всё больше добавлял иные техники, которым учил его брат. Антон появлялся в монастыре раз в месяц, иногда чуть реже, и они проводили вместе почти целый день. Санджей больше не боялся своего странного родственника, чья отрубленная голова перестала ему мерещиться наяву и сниться по ночам. Изредка он всё-таки видел тень огромного чёрного дракона за спиной Создателя, но она перестала вызывать у него прежний безотчётный ужас.

Способности по управлению Реальностью понемногу возвращались к бывшему Творцу, но, как и следовало ожидать, в отсутствии веннской женщины, возможности по материализации своих творений у Санджея были весьма ограничены. Что, впрочем, очень устраивало как учителя, так и ученика. А вот воспоминания о прошлом воплощении перестали мучить его вовсе. Жизнь понемногу входила в спокойное размеренное русло, словно Игра решила дать бедняге небольшую передышку перед новым витком. А то, что этого витка не избежать, Антону было известно доподлинно. Подходил к концу четвёртый год из пяти, отведённых его отцом до того момента, когда брат должен будет его убить. Создатель старался не привязывать к себе Санджея, чтобы в будущем не усложнить ему и без того нелёгкую задачу, но помимо воли, сам привязывался к этому доброму и открытому пареньку.

Чем дольше Антон наблюдал за ним, тем больше удивлялся. Санджей ничем не напоминал его коварного бесчувственного брата, каким его сделала замена памяти. Это был совершенно прежний Сабин, любящий, заботливый и готовый умереть за своего младшего братика. Антон частенько исподтишка наблюдал за своим учеником, пытаясь представить, как вскоре потускнеет свет в его синих глазах, когда они превратятся в два бездонных колодца, как воодушевление сменится равнодушием, а вместо открытой улыбки на губах снова появится брезгливая ухмылка. Получалось плохо. Да что там, совсем не получалось.

Ангел чувствовал, что его отца что-то тревожит, но расспрашивать не решался, был уверен в том, что если понадобится, то Создатель и сам всё расскажет. Он теперь повсюду следовал за своим подопечным, как приклеенный, опасаясь упустить тот момент, когда очередное воспоминание превратит сознание его друга в комок боли и отчаяния, как уже случалось раньше. Иногда Таши даже подключался к его тренировкам, но по большей части просто валялся в траве и любовался красивыми отточенными движениями юного бойца.

Так было и на этот раз. Санни танцевал на поляне с шестом, а Таши пристроился под деревом в тенёчке и из-под полуприкрытых век наблюдал за изящным смертоносным танцем. Наконец друг остановился и стёр тыльной стороной ладони пот со лба. С нижнего края поляны раздались жиденькие аплодисменты. Незнакомые парень и девушка европейской внешности стояли на тропинке и, весело улыбаясь, хлопали в ладоши. Это была довольно забавная парочка. Девушка была миниатюрная и очень подвижная. На миловидном личике, словно дверь в иной мир, сияли огромные карие глаза, с её губ ни на секунду не исчезала задорная улыбка. Гладкие светло-каштановые пряди волос спускались почти до по пояса, укутывая её плечи мягким покрывалом. Парень был худой и довольно высокий, явно не атлет, хотя и задохликом его тоже нельзя было назвать. Эдакий тип самодеятельного барда: копна пепельных дредов, гитара за спиной, расслабленная поза и добродушная улыбка. Зрители с виду были ровесниками двух юных монахов, то есть им тоже было семнадцать или около того.

На Санджее в момент тренировки были только старые треники и кроссовки, что категорически не сочеталось с принятыми им обетами. Однако в данном случае это не было нарушением самай, у него было личное разрешение ламы на то, чтобы снимать рясу на время физических упражнений. Вот только щеголять голым торсом перед юной девушкой было для монаха, пожалуй, слишком вызывающе. Парень покраснел до ушей и неловко завернулся в монашескую накидку.

– Ташиделек,– хором поздоровались зрители.

Санджей что-то смущённо пробурчал себе пол нос, зато Таши резво подскочил со своего импровизированного ложа и пошёл знакомиться. Поначалу он обратился к гостям по-тибетски, вроде как с приветствием.

– Рикуся,– парень обернулся к своей спутнице,– ну-ка, прояви свой талант к языкам.

Девушка замялась, но тут до Таши дошло, что фраза была сказана по-русски, он обернулся к другу, и они рассмеялись. Русский был единственным языком, которым владели юные монахи, кроме тибетского, так как именно этот язык был их родным когда-то, а кроме того на этом языке говорил Антон. Приходилось соответствовать.