Через пару дней мы продолжили наш путь. Бессмысленно было оставаться здесь, и, наконец, Ламиат это понял. Следующим этапом была добыча Северного плюща для Аза-лоро, поэтому мы отправились на север, где начиналась бескрайняя ночь и метель.

Всё произошло слишком быстро, и я никак не могла прийти в себя. Понять, что произошло, было слишком тяжело, но ещё тяжелее было осознать, что Каны больше нет… Только что она сражалась наравне с нами и вот уже спустя долю минуты летела в пропасть между жизнью и смертью.

— Хватай Лиса! — вырвал меня голос Кэнора из моих мыслей.

Я тут же опомнилась и бросилась к Цунэ, который хотел уже прыгнуть вслед за Каной. Бедный Лис бился в истерике, а я пыталась его успокоить. Ламиат тоже бился в истерике…

— Лам, успокойся, пожалуйста… — с сожалением попросила я.

— Эмили, ты же можешь её исцелить! Давайте отыщем её, и ты обязательно вылечишь её! И всё будет хорошо! — Ламиат не мог прийти в себя.

— Лам, я боюсь…

— Что? Чего ты боишься? — его голос стал дрожать.

— Боюсь, что её мы уже не спасём… Я не чувствую её силы рядом… — мой голос точно так же предательски задрожал, лицо покраснело, а затем из глаз брызнул дождь горячих слёз.

Цунэ сел рядом со мной и печально завыл… Этот скорбный вой отозвался в каждом из нас. Я не могла воскрешать мёртвых… А вероятность того, что Кана выжила, была предельна мала. Это невероятно тяжело — терять дорогого тебе человека. Кана была и моей подругой тоже. Она пожертвовала своей жизнью ради меня, и теперь я чувствовала себя бесконечно виноватой. Но больше всего я переживала за Ламиата; он был подавлен и опустошён.

Месяц, который мы затратили на поиски Каны, тянулся очень долго. Но вскоре мы продолжили путь и направились на север, чтобы отыскать Северный плющ. Холод пронизывал до костей! Для меня мороз, снег и ветер были самыми ужасными погодными условиями. Приходилось неуклюже шагать по сугробам, постоянно проваливаясь в них почти по пояс. Но Ламиат подхватил меня на руки и нёс всю оставшуюся дорогу. Я чувствовала себя ужасно смущённо и неудобно. Даже сейчас я доставляла неудобства своим друзьям. Ближе к вечеру мы оказались в Северной деревне, которую охватили тёмный звёздный вечер, бесконечная пурга и одиночество. Деревушка, окружённая редкими высокими и массивными ёлками, выглядела мрачной и отдалённой от цивилизации. Однако все домики пыхтели от пара печей, и местные жители пригласили нас войти в дома.

На следующее утро дочь местного старшины решилась сопроводить нас к Северному плющу, потому как она знала его точное местоположение и все хитрости добычи этого непростого растения. Девочке на вид было лет шестнадцать, но вела она себя почти как взрослая. Не учитывая, конечно, её поведение, когда рядом был Ламиат. С первого взгляда она стала смотреть на него лукаво и странно улыбаться. Пока мы шли к плющу, она постоянно тёрлась об руку Лама и улыбалась ему, что-то рассказывая или расспрашивая. Очень она не нравилась мне… Очевидно, что он понравился дочери старшины. И мне приходилось ревновать Ламиата вместо Каны. Да и если бы Кана была с нами сейчас, девчонка бы и близко не подошла к нему! Ну что ж, надеюсь, у Ламиата голова на плечах имеется, а в ней есть мозг.

Северный плющ охраняла стая северных белых волков, которые здесь считались священными животными, поэтому их убийство было исключено. Дочь старейшины достала из внутреннего кармана своей шубки флейту и начала играть какую-то убаюкивающую мелодию, подходя всё ближе и ближе к ним. Мы быстро сориентировались и медленно подкрасились к плющу. Волки мирно спали вокруг нас, а когда растение было сорвано, мы вышли из окружения волков обратно к нашей сопровождающей. У неё явно был талант игры на флейте, но это ещё не означало, что она лучше Каны! Всю оставшуюся дорогу мы молчали, кроме этой девочки… Она никак не затыкалась и что-то ворковала Ламиату, но по его равнодушному и твёрдому взгляду было понятно, что она ему вовсе не интересна. Поэтому я гордо шагала чуть поодаль него.

В деревне нам были очень рады. Мы представились как бродячие друзья-путешественники, поэтому нам даже вручили подарки: тёплые дублёнки, рукавицы и вязаные хомуты. Мы решили утром направиться обратно в деревню «Шалфей», домой к Фириллу, где сможем хорошо отдохнуть, набраться сил и спокойно обсудить дальнейший план действий. Оставшийся день мы проводили в Северной деревне, знакомясь с её бытом и развлечениями. Средствами передвижения здешнего народа были сани с упряжкой из оленей или волкопсов, на которых с удовольствием прокатились Кэнор и Алекса. Фирилл помог мужчинам наколоть дрова и сложить их в дровяник, на Ламиата сразу напрыгнула малышня, как и на нашего чёрного диковинного Лиса, поэтому им пришлось развлекаться с детьми. Они облепили их ноги, обкидывали снежками, а кто-то старался укусить Ламиата за пальцы. Это вызывало у всех заливистый смех, и, кажется, у Ламиата тоже. Он смог отвлечься от мыслей о Кане. Ламиат стал бы хорошим отцом…

Я решила помочь женщинам с приготовлением пищи и заодно ознакомиться с их кухней. Народ севера не был богат разнообразием продовольствия: мясо, овощи и крупы, обмененные на другой товар в южной части Ариэтаса, кедровое варенье и коренья различных растений, которые добывают из-под земли даже во время сильных морозов. В нарезку пошли морковь, лук, картошка, тыква и мясо северного оленя. В котелке дымился ароматный супчик, от которого исходил запах леса. Наверное, Фирилл впервые за это время не занимался приготовлением пищи, но это даже было к лучшему: ему давно нужно было отвлечься и заняться чем-то другим, более мужским.

Одна из женщин попросила меня сходить на склад и принести ещё несколько картофелин. Я охотно зашагала к домику, осматривая деревню. Теперь она не выглядела омрачённой и одинокой. Здесь было очень весело, а сильный мороз сковывал лицо так, что на щёчках появлялся игривый румянец. Я резко открыла дверь склада и замерла, широко раскрыв глаза. Моему взору представилась крайне странная и неоднозначная картина. Ламиат с негодованием и возможным страхом в глазах стоял, прижатый дочерью старшины деревни к стене склада. Создалось такое впечатление, что она пыталась его поцеловать, а он, конечно же, не был виноват абсолютно ни в чём. Сумасшедший подросток с бушующими гормонами… Да и теперь, глядя на них вдвоём, мне стало понятно, почему она влюбилась. Ламиат был из жарких стран, следовательно, с горячей кровью в жилах, а она хотела, видимо, почувствовать его тепло. Совсем замёрзла, бедняжка… Итак, вернёмся к нашим горе-любовникам. Мы смотрели друг на друга, совершенно не понимая сути происходящего.

— Я тут это… за картошечкой пришла! — совершенно невзначай улыбнулась я и протиснулась между ними вглубь склада.

— А я помогу тебе картошечку унести! — спохватился Ламиат и урвался за мной. Я стала его спасением, судя по всему. В следующее мгновение раздалось раздражённое рычание и сильный удар двери. Кажется, кому-то я испортила всю малину…

— Эмили, ты моя спасительница! — Ламиат стал помогать мне с картофелем. — Только не пойми меня неправильно! Я ничего не собирался с ней делать!