Мне как раз надо было обдумать услышанное. Итак, что мы имеем? С девушкой Даймонд в последнее время не встречался – иначе обратил бы внимание, что она не изменилась. Как не изменились Оттавио и Паола. А еще – портье в гостинице. Я не заметила ни малейших признаков «нечисти» в его ауре.

Гостиница недалеко от замка. Семья Ангелики живет в долине. Дворецкий с горничной почти не отлучаются из дома креадора. Скорее всего, ближайшее окружение Даймонда защищено его личными оберегами – на всякий случай, потому что вообще-то в своем мире креадор сам себе хозяин, и ничего пришлого быть не должно. Но защитить и местность вокруг невозможно – ни от болезней, ни от артефактов, если вдруг чужой маг вторгнется на территорию и захочет их применить, ни тем более от последствий утечки маны. Место обитания мага возможно защитить только от…

Я чуть не поперхнулась. Как же это не пришло в голову сразу – ни мне, ни Даймонду? Да понятно как, тут же поправилась я. Во-первых, Даймонд (как и я, впрочем) искал классические причины. То, что искали бы все. А тут другое.

И во-вторых…

А во-вторых было и вовсе нехорошо. И если только я найду в этой деревне хоть один признак того, о чем сейчас думаю…

Тогда… Но тогда…

Меня до того поразила внезапно пришедшая мысль, что я перестала жевать.

Теперь я просто обязана найти! Надеюсь, Ангелика мне поможет.

Остаток пути прошел в разговорах ни о чем. Оттавио больше помалкивал, лишь изредка вставляя вежливые фразы. От Ангелики я узнала, что мир Даймонда раз от разу претерпевает изменения. То вдруг появляются новые профессии – как, например, логопед, о которых раньше никто не слышал, а ведь детям он очень нужен. То на кого-то из инженеров внезапно нападает озарение – ведь закрытые кабины к дирижаблям стали делать совсем недавно, раньше были все-таки плетеные корзины.

Все это просто замечательно, но совершенно очевидно, что Даймонд привозит информацию из других миров – закрытое творение не может так быстро прогрессировать. Может, мы зря придерживаемся старой схемы: изолироваться от всех и не контактировать? Может, это неправильно?

Ведь сказал же Верховный творец: мир Даймонда – образцовый…

«Не считая того, что это Мир-на-краю», – встрял внутренний голос, и я не нашлась, что возразить.

Наше путешествие наконец закончилось, и мы причалили.

– Здесь прохладно, сеньорита, – обратился Оттавио к Ангелине. – Прошу вас, возьмите мою куртку.

– А как же ты, Оттавио? – покачала головой я.

Тут дирижабль пришвартовался, моторы затихли, из рубки выглянул пилот.

– Я с удовольствием предложу сеньорите свою куртку – мне все равно сидеть здесь весь день, – улыбнулся он.

Ангелика улыбнулась, показав белоснежные зубы. Проблема была решена.

Мы выбрались из дирижабля – и я ахнула. Горы, куда ни глянь.

– Сюда приезжают туристы, – пояснил Оттавио. – Очень красивое место. К тому же недалеко есть расщелина, где, как говорят, живут злые духи.

Это уже интересно…

Мы спустились с причальной мачты и прямиком отправились в деревню.

В первом же доме Оттавио договорился с проводником, который за умеренную плату согласился повести нас к месту обитания «злых духов». У этого человека, внешне обычного, четко улавливалась аура оборотня.

Наша компания гуськом зашагала по узкой горной тропке.

Идти оказалось не так уж и далеко. Когда мы поднялись на такую высоту, что деревенские домики выглядели сверху, словно игрушечные кубики, проводник показал рукой на дымок, вьющийся из-за валунов. Оттавио кивнул и отпустил крестьянина домой. Дальше мы шли одни.

– Это здесь, – прошептала Ангелика. – Это они. Я их чувствую.

Я взглянула на нее, пытаясь понять: зачем Даймонд наводнил свой мир суевериями? Но ответа не находила.

Наконец камни впереди нас расступились, обнажая широкую щель. Из нее валил густой пар. Уже с десяти шагов мне было совершенно ясно: на дне впадины – гейзер. Больше ничего. У края расщелины росло дерево – вернее, оно не росло, а совершенно высохло. И не вызывало сомнений, что Даймонд с самого начала сделал его таким. Что за бред здесь происходит?

Ангелика, издав возглас, кинулась к щели, упала подле нее на колени и, воздев руки к небу, принялась что-то шептать. Я взглянула на Оттавио.

– Она молит духов смилостивиться и отпустить хозяина, – пояснил он. – Некоторые верят, что тяжелая болезнь приносится потусторонними силами.

– И часто у вас случаются тяжелые болезни? – поинтересовалась я.

– Нет, очень редко.

Тем страшнее они кажутся – что ж, логично. Но мы пришли сюда не поклоняться вымышленным духам.

– Оттавио, когда ты был здесь с хозяином, что он искал?

– Какую-то брешь, сеньора Бренна. Он тут все что-то замерял, ползал с жезлами вдоль этой впадины.

– И все?

– Он расспрашивал местных жителей, не болел ли кто в последнее время, – припомнил Оттавио. – Ну и осмотрел всех в деревне, кто изменился.

– И много их?

– Так вся деревня, сеньора… Я потому в дальние дома и не пошел – там вампиры, кто их знает… Этот хоть днем безобидный.

– Почему здесь совсем нет ни травы, ни деревьев? Кроме этого, – я кивнула на засохший ствол.

– Не растет ничего на этих камнях, сеньора Бренна. Одно деревце хозяин посадил – зачахло. Вот и воткнул в честь него эту сухую деревяшку – вроде как памятник. Место тут голое.

– А звери, птицы здесь какие-нибудь есть? Я чувствую выше по склону… орлы, кажется?

– О, сеньора, какое у вас чутье, – поклонился Оттавио. – Есть орлы, но на самых вершинах.

– Чем же они здесь питаются?

– А и ничем. Они на равнине промышляют. Там степь, да еще река – рыбу хватают.

Все правильно. Все четко. Не придерешься. Голое место, где нет живности и даже растительности. Не могу понять, зачем Даймонду оно понадобилось – но он сделал его именно таким, как мы видим сейчас. А главное: оно понадобилось кому-то еще. Именно это место, теперь я не сомневалась.

В этот момент Ангелика встала с колен и направилась к нам.

– Я попросила у духов здоровья для Даймондо, – заявила она, подходя. – А ты не хочешь тоже попросить? Двоих они услышат быстрее!

– Очень хочу! – ответила я и поспешила к щели.

Упав на колени, я сделала вид, что разговариваю с духами, а сама незаметно вытащила из сумочки оберег Даймонда – просто для чистоты эксперимента. Я была почти уверена, что ничего не обнаружу.

И не ошиблась. Просто впадина, просто гейзер. Никаких следов того, что здесь было две недели назад.

Что же делать, что делать? Здравый смысл говорит мне: да, это было здесь. Но никаких доказательств, никаких признаков этого нет.