Подхватил кристалл, влил в него всю силу, которую ощущал. В ту же секунду стены затрещали, кристаллы вылетели из своих гнезд и понеслись ко мне. Соединились с тем, что был в моей руке, образовав палицу в человеческий рост с жутким крюком на конце. Огромный хец-наб, оружие древней расы. Живой нефрит, сверкающий всеми небесными молниями. Он приказывал действовать, жаждал плоти врага.

По телу будто пронеслась молния. Я вскрикнул, но не выпустил огромный хец-наб. По венам вместе с кровью тут же заструилась дикая сила.

В это же время паутина Максимона лопнула, а он сам рухнул как подкошенный.

– Тварь, – выдохнул я и подскочил вверх.

Собиратель попытался сбежать, но хец-наб проломил его грудную клетку, выдирая гнилое сердце. Удар – голова оторвалась от шеи. Еще удар – ребра превратились в груду праха и костей.

Тварь.

Каждый удар – выход лютой ненависти и боли. Можно тронуть меня. Не стоит трогать тех, кто мне дорог.

Даже когда его кости оказались раздроблены, я не мог успокоиться.

Прищурился. Резко вскинул руку и швырнул нефритовое пламя на останки. Казалось, что свет хец-наба перешел на меня.

Огонь затрещал, жадно пожирая то, что осталось от Собирателя.

– Катись в Шибальбу, – сплюнул я. – А то и глубже.

Резко обернулся, начертил в воздухе хец-набом знак, который ослепительно вспыхнул, а потом зеленый огонь окутал все помещение.

Прошлое должно оставаться в прошлом. Собирателю и его могиле не место в этом мире.

После чего метнулся к Максимону, подхватил его и выскочил прямо по воздуху из подземного хода.

Яяухкуи задумчиво смотрел на воронку, которая образовалась на месте «Сахарного черепа». Да уж. Не умеет мальчик контролировать силу, не умеет. Правда, она у него чуть больше суток, но все равно. Смотреть надо, когда рушишь чужие… рабочие места.

Роза не погладит его по головке. Эх… жаль нет прежней хозяйки, госпожи Чералани. Она бы мигом порядок навела. Роза пока еще не доросла.

– Подними меня, – проскрежетал он. – Надо осмотреться.

– Тебе мало? – раздался насмешливый голос папы Легбэ.

Тем не менее, уцелевший осколок зеркала медленно поднялся. Яяухкуи не обладал силой, чтобы спокойно разгуливать по Чиламу. Хотя и очень хотелось. Но пока что была возможность только сосредоточить энергию в зеркале. Надо ж было порезвиться этим проклятым змеям Собирателя, чтобы разломать дом Розы, да еще и уронить зеркало. Натурально сволочи!

Да уж. «Сахарный череп» отстраивать заново. Жаль. Было неплохое место.

– Печально, – резюмировал он.

– А мне нравится, – хмыкнул папа Легбэ. – С такой мощью он открутит голову второму воплощению Собирателя. Да, кстати, их всего два?

– Два, – буркнул Яяухкуи, проводя ладонью по поверхности зеркала.

Та тут же пошла волнами, словно гладь озера под ветром. А потом вовсе закрутилась и свилась в сигару. Ее кончик тут же вспыхнул белым пламенем, и вверх потянулся сладкий аромат нуа-нуа.

– Расскажи, – сказал папа Легбэ, шагая прочь от пепелища «Сахарного черепа».

Яяухкуи затянулся и задумался. С чего начать? Пожалуй, история выйдет слишком длинной. А такие хороши только тогда, когда есть счастливый конец. В остальных случаях не стоит долго говорить – слушатель не оценит.

Но папа Легбэ в своем неуемном любопытстве пришел к дому Розы. Отыскал зеркало и дал возможность снова наблюдать за происходящим в Чиламе.

Яяухкуи был ему благодарен.

Не то чтобы ольтеки не смогли отыскать еще зачарованные предметы, но ушло бы прилично времени. Все же не зря зеркало столько времени пробыло в доме Розы. Оно идеально было настроено на это место.

– Хорошо. Дело давнее. Собиратель Крови – бог. Спятивший бог, дед Шбаланке, бога-ягуара. Только что тут говорить, родство в Оутле – штука очень условная. Дочь Собирателя, гордая и прямолинейная Шкик Госпожа Кровь, бежала сломя голову от папашки, когда забеременела.

– Не слишком чадолюбивы в этой семье, – хмыкнул папа Легбэ.

– Собиратель считал, что Шкик должна стать такой же, как он. А для этого надо было дождаться расцвета сил. Только вот она умудрилась забеременеть намного раньше.

В городке было темно и тихо. Жители не рисковали выходить на улицы после того, что творилось по ночам.

Яяухкуи с наслаждением дышал ночным воздухом и курил. Кажется, можно так провести вечность. У всех есть свои слабости.

– Собиратель не одобрил? – полюбопытствовал папа Легбэ.

Яяухкуи хмыкнул:

– Собиратель чуть не разгромил Шибальбу. Как так? Родная дочь скрутила кукиш и удрала на землю. Помчался ловить беглянку, только та была далеко. На тот момент боги Оутля были очень сильны. Собирателя не любили.

– А ольтеки?

– Ольтеки были близки к богам, – обтекаемо ответил Яяухкуи. – Поэтому, когда Собиратель в гневе принялся рушить все кругом и убивать простых людей, мы собрались и вознесли молитву Хранителям и богам земли и неба.

Послышался шорох камней под ногами папы Легбэ. Воздух стал соленым. Хозяин мыслей и снов вугу направлялся к морю. Яяухкуи не возражал. Хоть посмотрит, какое оно сейчас.

– В результате пришлось создать расу эс-калавера, которые основательно помогали в борьбе с Собирателем. Это они после долгого боя распилили его тело на две части. А хоронили и прятали уже мы. Одну в захолустном городке возле Пирамид Мертвых. А вторую – в бесконечной пустыне, в древнем храме. Храм запечатывала сама Шкик Госпожа Кровь. Она прекрасно понимала, что если озверевший родитель вырвется, места будет мало всем.

– А у нее дитя на руках, – хмыкнул папа Легбэ.

– Близнецы, – подтвердил Яяухкуи. – Только вот если Шбаланке здесь постоянно, его братец больше любит присматривать за яркой Чичен-Ацой.

Затянувшись сигарой, он выдохнул дым колечками. Как прекрасно. Как хорошо, что настоял, чтобы зачарованному зеркалу дали возможность баловаться куревом. Это же счастье.

– Ну, а дальше?

– Что именно?

Папа Легбэ спустился по узкой дорожке и вышел к тихо плещущей воде.

– Почему эта кровавая сволочь вылезла?

Яяухкуи некоторое время молчал. Просто смотрел на огромную луну среди черного неба. Лунный Кролик явно сегодня в ударе? Вон как щедро проливает серебристый свет на черные волны.

Вопрос поставил в тупик. Точнее… Яяухкуи понимал причину, знал механизм, но понятия не имел, какому идиоту взбрело такое в голову. И очень не хотел вспоминать, что соврал Тиошу. Соврал, что знает, кто разбудил Собирателя. И о жертвоприношении тоже.