Однако отец и Фокс ни на кого не кричали, никому не угрожали, говорили с арестованными спокойным, ледяным тоном, отчего становилось только страшнее.

– Это ваша проволока? – обратился Аллейн к Сиду.

Тот что-то промычал.

– Картина висела на ней? Где вы ее взяли?

– Я не помню.

– В «Лезерс»?

– Д-да.

– Когда?

– Не знаю.

– Прекрасно знаете. Когда? До несчастного случая?

– Да. Нет. После.

– Где?

– В конюшне.

– Где именно?

– Не знаю.

– Знаете. Где?

– Висела на стене. Там целый моток.

– Вы отрезали этот кусок?

– Нет. Он уже был отрезан. Валялся рядом. А что такого? – Попытка Сида изобразить возмущение выглядела жалкой. – Подумаешь, кусок старой проволоки! Вот я и взял его картину повесить. И что?

Перемежая английские ругательства с французскими, Феррант велел ему придержать язык.

– Я его не связывал, – огрызнулся Сид. – Это все ты.

– Merde[48].

– Вас обоих препроводят в полицейский участок в Маунтджое и там предъявят обвинения. Все, что вы скажете с этого момента, будет запротоколировано и может быть использовано против вас в суде. Пока все.

– Встать! – скомандовал Фокс.

Криббидж помог арестованным подняться, потом вместе с Фоксом препроводил их в дальний угол комнаты. Когда они проходили мимо кровати, Фокс положил им ручищи на плечи и заставил повернуться.

Глядя в лицо Рики, Феррант изобразил полное равнодушие, а Сид, чья вялая физиономия и так всегда напоминала внутренности матраса, закатил глаза.

Фокс подтолкнул их в спины, и под надзором Криббиджа арестованные проследовали в дальний конец комнаты.

Констебль Мосс принес с кухни кастрюлю с прокипяченными лоскутами и поставил ее перед Аллейном.

– Спасибо, Мосс, – сказал Аллейн. – Не знаю точно, что можно делать до приезда врача. Наверное, только обтереть раны.

– Лоскуты стерильные, сэр, – сказал Мосс. – Десять минут кипятил.

– Отлично.

Пока Мосс держал кастрюлю, Аллейн очень аккуратно протер сыну рот и глаза.

– Хорошо.

Аллейн снова осмотрел лодыжки сына. В раны попали нитки от носков.

– Здесь я лучше трогать не буду, – кивнул Аллейн. – Скоро приедет врач.

– Все будет нормально.

– Конечно, будет. Тебе, наверное, ужасно больно?

Рики попытался ответить, но не смог, потом все же с усилием проговорил:

– Так вколите мне что-нибудь из того, что найдете. – И подмигнул отцу.

В ответ Аллейн состроил трагикомичную гримасу: опустил уголки рта и приподнял брови.

– Рик, это важно, иначе я бы не стал сейчас мучить тебя расспросами… Как ты тут оказался?

– Погулять вышел, – кое-как прохрипел Рики.

– Ясно. Значит, погулять. Именно здесь, да?

– Хотел разведать обстановку.

– Боже мой, – тихо сказал Аллейн.

– Они меня схватили.

– Все, это я и хотел узнать, – сказал Аллейн. – Прости, что мучаю…

– Да ладно, – слабо отозвался Рики.

– Фокс, начинаем обыск!

– А с ними что? – Фокс кивнул на арестованных. В его голосе прозвучали такие нотки, каких Аллейн прежде не слышал. – Может, проволокой свяжем?

– Нет, – покачал головой Аллейн. – Нам нельзя.

Спустя полчаса были открыты тридцать тюбиков с краской: в восемнадцати из них обнаружились наркотики. Аллейн позвал Фокса на кухню.

– Ну что, – сказал он, – вещественные доказательства у нас есть, однако мы не знаем, как все это работало. Джонс забирал краски в Сен-Пьере, но были ли они уже готовыми, или же ему давали наркотики, а начинял он ими краски сам? Пока похоже на второй вариант.

– «Начинка» осталась?

– Да. Они собирались улизнуть – возможно, им приказали спрятать то, что они не смогут унести. Но тут пришел мой инициативный сын, разведать, как он выразился, обстановку.

– И им пришлось поменять планы, – пробормотал Фокс.

– Да, решать, что с ним делать. Решили схватить. Похоже, связь с мадам Феррант держали с помощью того малолетнего хулигана. И не исключено, что план прикрытия отхода с помощью Рики удался бы, если бы не эта воистину чудесная женщина, миссис Планк… Да где же «скорая»?!

– Я уверен, с ним все будет хорошо, – сказал Фокс, имея в виду Рики.

Полицейские продолжили искать улики: под кроватью, под столиком со стереопроигрывателем, на полках, в шкафах, в кучах хлама… Уже собираясь переходить к невообразимо маленькой спальне в задней части дома, Аллейн сказал:

– Когда мы ждали снаружи, еще до того, как вышел Феррант, я слышал металлический скрежет. Очень слабый.

– В доме?

– Да, вы слышали?

– Я – нет, – ответил Фокс.

– Давайте посмотрим на кухне. Вы двое, – Аллейн обратился к Криббиджу и Моссу, – продолжайте здесь. – Он снял пиджак и закатал рукава рубашки.

На кухне царил такой же беспорядок, как и в остальном доме. Подозрительнее всего смотрелась древняя угольная печь с котлом и краном по одну сторону и плитой – по другую. Похоже, ею вообще не пользовались – сверху стояла маленькая современная электроплитка. Аллейн переставил ее на стол и принялся осматривать печь: поднял чугунные кольца и пошарил внутри кочергой, прислушиваясь к звуку. Потом открыл заслонку, посветил внутрь фонариком, постучал по стенкам. Выдвинул решетку из духовки, потом другую. Фокс хмыкнул.

– Что? – спросил Аллейн.

– Личные запасы, – сказал Фокс.

– Где?

– На верхней полке шкафа. За старой поваренной книгой. Весьма подходящее место.

На улице завыла сирена.

– «Скорая», – сказал Фокс. – Сейчас придет врач.

Аллейн почему-то не ответил. Фокс повернулся к нему – суперинтендант засунул голову в печь.

– Должна быть ниша… Что-то не вижу… А, да, сюрприз! – Он потянул и частично вытащил на свет какой-то плоский предмет.

На улице снова раздался вой сирены, теперь уже ближе.

– Да, «Скорая помощь», – сказал Аллейн. – Фокс, вытаскивай. Посмотри, нет ли еще. – И прежде чем Фокс успел что-либо сказать, он вернулся к Рики.

Парень сонно взглянул на отца и хриплым голосом попросил его не смешить.