Крегган покачал головой, бросил кости и застонал.

– Ну что за непруха сегодня, – пожаловался он вслух. И ответил Бартеллу: – Нет, за выпивку он платил сам. Он разговаривал с Толстяком Лэнни. Я просто рядом стоял.

Бартелл про себя улыбнулся. Толстяк Лэнни служил в «Звездах» со времен поистине незапамятных. Возле него всегда толпились герои былых битв, охочие рассказывать о боевых эпизодах и хвалиться шрамами. Лэнни слушал, неизменно кивая и улыбаясь, и продолжал протирать стаканы. Бартелл сомневался, что тот действительно слушал.

Игра продолжалась. Солнце поднималось все выше, бросая пятна света на стол сквозь листву.

– Вот что мне показалось занятным, – сказал Крегган. – Тот малый…

– Который? – с раздражением переспросил Дол Салида.

– Ну тот. Вчера в гостинице.

– Во имя всех богов, парень, соображаешь ты так же медленно, как и играешь! – Мастер отвлекся от фишек и сердито уставился на него. – Ты что, еще про того пьяницу не договорил? Влюбился, что ли, в него?

– Что занятно: у него татуировка была на плече точь-в-точь как вывеска на гостинице. – Крегган продолжал гнуть свое, ничуть не смутившись. – Семь звезд. Я указал ему на сходство. Посмеялись…

– «Ясные звезды», вообще-то, в честь Семи Сестер, – сказал Бартелл. – А тот рисунок создавал Бог неба.

– Да знаю я, знаю, – начал в свою очередь раздражаться Крегган. – Я же не настолько дурак. Это полковая наколка, такие приняты во Второй Несокрушимой. Я просто подумал: вот смешно, мужик с семью звездами на плече в «Ясные звезды» выпить зашел…

– Смешно до безумия, – буркнул Дол. – Играть-то будем или как?

– У него еще на предплечье занятная отметина была, – продолжал Крегган, бросив фишки. – Вроде клейма. В общем, выжженная. Похоже на букву «С»…

– Ожог?

– Нет, меня просто удивило, что его заклеймили, как лошадь.

Что-то вспыхнуло в памяти Бартелла… Темноволосый солдат с синими, как небо, глазами… Он спросил, постаравшись не выдать своего интереса:

– А как он выглядел, тот клейменый?

– Обыкновенно… – Крегган пожал плечами. – Солдат как солдат. Потертый такой, ну не знаю… Волосы светлые…

– Как ты понял-то, что он солдат?

– По наколке. – Крегган с жалостью на него посмотрел. – И вообще… видно же.

– Рослый?

– Почем я знаю. Он сидел. А что?

Дол Салида с удовлетворенным ворчанием перевернул красную фишку. Обратная сторона оказалась синей с белым кружком.

– Луна и двойка, – проговорил он, усмехаясь.

Его друзьям осталось лишь руками развести, признавая поражение.

– А ты прежде слышал о таком клейме, Дол? – спросил Бартелл победителя.

– Метка раба, скорее всего. – Мастер передернул плечами. – Тебе-то что? – И он вдруг пронизывающе взглянул на Бартелла.

Тот, собирая фишки, ответил ровным тоном:

– Я просто не очень понимаю, как на одной шкуре могли оказаться рабская метка и почетная татуировка солдата Второй Несокрушимой.

– Как по мне, зарасти оно все лопухами. – Дол снова пожал плечами.

– Просто я когда-то видел точно такую… – припомнил вслух Бартелл, не иначе размягченный теплым солнышком и выпитым пивом. – На теле мертвеца.

– Синекожего?

– Нет… По крайней мере, не думаю. У него полно было наколок на теле и голове. И еще вот это клеймо на плече. Странно… Я потом долго думал об этом, но так и не уяснил себе, что к чему.

– А что должно было быть к чему? – спросил Дол.

– Солдаты любят наколки. Есть свои знаки для мужчин, для отрядов, даже мелких. Это как бы сплачивает ребят, выражает их гордость за свою часть…

Двое кивнули. Дол закатал рукав, показывая наколку в виде нападающей змеи. Бартелл узнал символ Первой Имперской конной. Метка была очень почетной.

– У того малого что-то в таком духе имелось? – спросил мастер.

– Я рассмотрел нечто вроде полковой татуировки у него на спине. Козел на задних ногах и с жалом, как у змеи.

Остальные расхохотались.

– Козел?

– Тоже ничего необычного, – заметил Бартелл. – Я бы сказал, проявление ложной скромности. Сами себя они считают львами и беркутами, но накалывают себе похотливого козла, чтобы показать: мы, мол, выше пустого бахвальства, и, вообще, нам бы до девок добраться… Ложная скромность, – повторил он. – Причем не слишком изобретательная. Ну да служивые вовсе не тонкостью знамениты.

– Стало быть, ты знаешь эту наколку?

– Не эту. Похожие. Правда, козлы обычно не вздыбленные, и змеиных жал я у них не видал…

– И ты все равно думаешь, что тот мертвец был солдат?

– По крайней мере, когда-то раньше был точно. Я узнал его боевые татуировки. Но потом ему язык укоротили.

– Осведомитель, – тяжело проговорил Дол, кивая своим мыслям.

– Возможно, – согласился Бартелл. – Однако вот в чем загвоздка. Иные солдаты носят простенькую наколку на плече. Большинство же татуировок прячутся под доспехами и одеждой. Таков неписаный кодекс. Солдаты считают, что на виду, на руках и ногах, татуировки делают только рабы, женщины и чужестранцы.

– А этот?

– Нет, на руках и ногах у него ничего не было. Разве что голова была выбрита и сплошь покрыта маленькими наколками, начиная с верхней части лба и дальше до самой шеи. А с какой бы стати кому-то оберегать от отметин конечности, после чего татуировать голову?

Великая библиотека недаром так называлась. Она была своего рода городом в Городе. Строили ее тысячелетиями, и постепенно она расползлась по территории в несколько акров. Там были жилые помещения для работников и хранителей, харчевни, кухни, конюшни и даже кузница, не говоря уже о садах, огородах, двух озерах и целом крыле для чужеземных посетителей – нынче оно стояло почти безлюдным. Ну и конечно, сами хранилища. Их были сотни, и в каждом – тысячи томов на самых разных стадиях сохранности. Историю библиотеки саму по себе можно было изучать в течение всей жизни. Поговаривали, что в разные эпохи множество стариков, ушедших из армии по возрасту или увечью, проводили свои закатные годы за исследованием этой истории. Некоторые даже добавили свои собственные записки к бесчисленным текстам, которые, впрочем, с тех пор почти никто не читал.

День клонился к вечеру, когда Бартелл, по заведенному обыкновению, вошел в центральный читальный зал. Это было громадное помещение с верхним светом, чьи древние своды подпирали сотни уходящих ввысь каменных колонн. Зеленая стеклянная крыша, чей возраст измерялся веками, пребывала в постоянной починке. По этой причине Колонный зал зачастую представлял собой не тихое прибежище книгочеев, а шумную и отчасти опасную строительную площадку. Где-то наверху трудились рабочие, они переговаривались, громко спорили, а временами выкрикивали предупреждение, следом за которым летел упавший инструмент или кусок выскользнувшего стекла. Внизу сновали хранители библиотеки – мужчины и женщины в зеленых одеждах, цвета учености. Они возили тележки, нагруженные фолиантами. Колеса ритмично постукивали по стыкам каменных плит.