И она бросилась на помощь мальчику сквозь сплошную пелену дождя.

— Бренна!

Задыхаясь, Рейли нагнал ее на мосту. Он на ходу натягивал свой плащ, а его шляпа и сумка с медикаментами остались в коттедже.

— Право, — сказал он, когда они оказались так близко друг от друга, что теперь не требовалось кричать во всю глотку, чтобы услышать друг друга, — я не представляю, как выкроить хоть одну минуту, чтобы остаться наедине с вами. Вас постоянно кто-то призывает на помощь.

Потом, заметив, что Хемиш спешит к ним и уже почти догнал их, он переключил внимание на своего недавнего пациента.

— Мне казалось, я велел тебе держаться поближе к дому еще несколько недель. Не так ли, молодой человек? — принялся Рейли отчитывать мальчика с таким суровым видом, что тот тотчас же понял, что это не шутка.

— Знаю, — ответил Хемиш, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Но ведь кто-то должен присматривать за ягнятами. И посмотрите, что получилось! Лукас бросился на помощь, и теперь и его смыло! Гляньте!

Мальчик, казавшийся еще меньше ростом и еще более хрупким и уязвимым с выбритой головой, на которой едва держалась слишком большая шляпа, указывал куда-то вниз.

Бренна, перегнувшись через перила моста, увидела это существо, увлекаемое потоком и быстро приближавшееся к ним. Вода то и дело швыряла его о камни. Крошечное серое тельце отчаянно сопротивлялось течению и старалось держать голову над водой.

Вслед за этим уносимым водой серым пятном они увидели нечто черно-белое, приближавшееся к ним со скоростью, с какой ветер несет невесомое перышко. Лукас!

— О Господи, — едва выдохнула Бренна.

— Он прыгнул в воду, пытаясь спасти ягненка, — заскулил Хемиш.

— И поток тотчас же сбил его с ног, — решил Рейли.

Он уже сделал движение с моста, на ходу сбрасывая только что надетый плащ.

— Не пугайтесь. Я сейчас его достану.

— Спасите Лукаса, — взмолился семенивший вслед за доктором Хемиш. — Ягненка я спасу сам.

И мальчик принялся раздеваться.

— Нет! — закричала Бренна, бросаясь вслед за ним. — Ты останешься на берегу!

Хемиш смотрел на нее так, будто она лишилась разума.

— Но он не сможет спасти и собаку и ягненка, — пояснил ей наконец мальчик, так терпеливо, как обычно разговаривают со слабоумными, — у него всего две руки, а этого недостаточно.

Бренна, оказавшаяся уже у кромки воды, начала спускаться ниже.

— Ягненка спасу я, — крикнула она Рейли, стараясь заглушить рев бурного потока, — а вы хватайте Лукаса!

Рейли, уже зашедший довольно далеко в воду, крикнул ей, чтобы она перестала дурить, но она ступила в обжигающе-холодную воду и пыталась перехватить ягненка, которого течением несло прямо на нее.

Глупое существо пыталось ускользнуть от нее, насколько это позволяла бурно несущаяся ледяная вода, и добилось только того, что его засасывало под воду. Бренна, впавшая в панику от мысли, что крошечный ягненок проскользнет сквозь ее расставленные ноги и его убьет поток, бросив на бревна моста, расставила руки как можно шире и почти до пояса ушла под воду, лихорадочно нащупывая покрытое намокшей шерстью тельце.

Она схватила его и мгновением позже выпрямилась с отбивающимся животным на руках.

— Я его поймала! — крикнула она Рейли и увидела, что и ему приходится не легче.

Напуганный до такого же панического состояния, Лукас, весивший на добрых пятьдесят-шестьдесят фунтов больше крошечного ягненка, которого Бренне все-таки удалось удерживать в руках, отчаянно сопротивлялся, пытаясь добраться до берега самостоятельно, но после нескольких таких безуспешных попыток, просто сдался на милость природы и теперь плыл по течению, плыл с бессмысленным видом и остекленевшими глазами…

Наконец Рейли удалось ухватить его поперек туловища и, удерживая за хвост, оттянуть от одной из деревянных опор моста, о которую животное должно было неминуемо разбиться. Лукас перестал вырываться и только пытался слабо бить лапами по воде, пока Рейли из последних сил плыл к берегу…

Когда наконец он в совершенном изнеможении рухнул на берег, не выпуская из объятий собаку, Хемиш принялся прыгать вокруг него, выкидывая невероятные коленца.

— Вам, — с трудом произнес Рейли, потому что зубы его выбивали дробь, — вам, Бренна, хорошо было бы держать в доме виски.

У нее в доме было виски. Полно виски.

Она почти швырнула перед ним на стол бутылку и рванулась из комнаты, бормоча что-то о необходимости разыскать сухую одежду.

Не важно, думал он, схватив бутылку и глотая обжигающую жидкость прямо из горлышка. На острове Скай хорошие манеры были излишеством. Даже Хемиш, ради которого они оба рисковали жизнью, спасая его дурацкую собаку и невероятно глупую овцу, так толком и не поблагодарил их за это. Он только пытался вырвать своего ягненка из рук Бренны, а потом спрятал его на груди под курткой, стараясь согреть, хотя с животного все еще струилась вода. Потом мальчик свистнул Лукасу, который, придя в себя, отряхнулся, встал и последовал за хозяином.

Ко всем уговорам Бренны, приглашавшей мальчика в коттедж обсохнуть и выпить чашку чаю, он оставался глух. Мальчишка, собака и ягненок исчезли с невероятной скоростью.

Рейли приписал это стремительное бегство желанию избежать попреков и нотаций по случаю того, что он нарушил все предписания доктора и вышел в такую погоду, в то время как рана его еще не вполне зажила, и он не мог не помнить, что Рейли категорически запретил ему это.

Но неужто он не мог задержаться на минуту сказать спасибо?

Ну что же, вероятно, таковы были нравы Лайминга. Но о чем думала Бренна, оставив стоять Рейли, с которого текла вода, у камина, не предложив ему даже полотенца, когда удалилась в другую комнату переодеться?

Впрочем, ничего страшного. Будет еще уйма времени научить ее искусству принимать гостей и быть образцовой хозяйкой, когда они поженятся.

Потому что теперь он уже решил, что женится на ней. Он не мог бы точно сказать, когда в его голове сформировалось такое решение, но, должно быть, оно пришло а тот самый момент, когда он увидел, как Бренна Доннегал бесстрашно шагнула в ледяную воду ручья, не причитая и не жалуясь, почти не имея надежды спасти уже наполовину захлебнувшегося ягненка.

Никогда в жизни он не видел женщины, способной рискнуть собственной безопасностью и удобствами ради столь призрачной цели. Это было за пределами его понимания. Ни его мать, ни сестры, ни даже Кристина, постоянной декларировавшая свою любовь ко всем Божьим творениям, ни за что не сделали бы ничего подобного.

Однако как заговорить с Бренной о браке, пока что еще было неясно.

Она, судя по всему, была решительно против любого препятствия на пути ее научных изысканий, и брак входил в категорию таких досадных помех.