банкетов и деловых встреч, с камерной атмосферой, которую создает живая классическая музыка, с изысканной кухней, великолепными интерьерами в стиле рококо, включая мраморный фонтан с золотыми рыбками и венецианские зеркала, – весь гармония и элегантный шик! Он знавал и печальные времена. Когда в октябре 1920 года в № 136 в отеле проживал Яков Блюмкин, и его навещали Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф, тут водились клопы! А весной 1921 года, приехавшая по приглашению А.В. Луначарского, в «Савое» единственную ночь провела Айседора Дункан с приемной дочерью Ирмой и верной служанкой Жанной. Одну ночь, но полную впечатлений. Вот что она написала: «Во время нашей первой ночи в Москве мы оставили Жанну в единственной кровати единственного свободного в гостинице номера; она истерически рыдала, так как увидела больших крыс, а мы тем временем бродили по таинственно прекрасному городу с многочисленными церквями и куполами». Позже, познакомившись с Сергеем Есениным, Айседора бывала с ним в ресторане «Савой». Сергей Дмитриевич Спасский, поэт-футурист, описал выступление Сергея Есенина в зале этого заведения: «Талантливость, не погребенная в глубине, а щедро рвущаяся наружу. Даже если он проявлял себя очень скромно, как бы приглушая все краски своего существа. А это за ним тоже водилось, и именно таким он запомнился мне в первый раз. Дело было в кафе «Савой» на Софийке весною 1918 года. Там тоже выступали поэты, как во многих других кафе. Трудно сейчас объяснить, что заставляло разношерстную публику слушать стихи в то тревожное время, а также самих поэтов кочевать по разным эстрадам. Ведь этим занималась не только молодежь, ищущая скромных заработков и популярности. Так выступал и Валерий Брюсов, а в том же «Савое» Андрей Белый впервые прочел поэму «Христос воскрес». И там же на низкие подмостки поднялся Есенин, бледный, худощавый, молодой, в узеньком черном пиджачке, белой рубашке с аккуратно повязанным галстучком.

Пушечная, дом 6

Постоял, склонив белокурую голову набок, разглядывая сидевший за столиками народ. Он не пустился в разговоры и начал читать стихи. Спокойные, ясные строки из первого периода его творчества. Произносил слова очень просто, не нараспев, как читали тогда многие. Слегка улыбался, переводя взгляд от слушателя к слушателю, будто обращаясь к каждому отдельно. Негромкий голос, покой во всем облике, темперамент убран, почти полное отсутствие жеста. Я еще не знал тогда, что, читая стихи, Есенин полностью проникается ими. Он был тихим тогда потому, что читал тихие строки.

Кончил, ничего не подчеркивая, степенно поклонился и спустился с подмостков к столу. Там сидели другие поэты, и он представился всем. Пожимал руки, почти робко заглядывая каждому в глаза. Вкрадчивый и добродушный, застенчивый, не претендующий ни на что. Эта естественная способность очаровывать своей мягкостью привлекала к нему всех и как бы разглаживала его путь. Возможно, он не пользовался ею умышленно, но, конечно, знал ее силу. Любой издатель таял под его взглядом и не мог ему не подчиниться. Иные из них влюблялись в Есенина, хвастались его новыми стихами, будто сочинили их сами. Напечатать сборник Есенина казалось им особой удачей».

Большой Могильцевский перереулок, дом 3

«Загс был сереньким и канцелярским. Когда их спросили, какую фамилию они выбирают, оба пожелали носить двойную фамилию – Дункан-Есенин. Так и записали в брачном свидетельстве и в их паспортах», – писал о радостном событии секретарь Айседоры Илья Шнейдер. 2 мая 1922 года именно здесь состоялось их бракочетание. Накануне вечером Айседора, смущаясь и краснея, попросила Илью Ильича исправить в ее документах цифру с годом рождения. «Ну, тушь у меня есть… – сказал я, делая вид, что не замечаю ее смущения. – Но, по-моему, это вам и не нужно». «Это для Езенин. – ответила она. – Мы с ним не чувствуем этих пятнадцати лет разницы, но она тут написана… и мы завтра дадим наши паспорта в чужие руки… Ему, может быть, будет неприятно… Паспорт же мне вскоре будет не нужен. Я получу другой». Я исправил цифру». Любовь умеет творить чудеса!.

Влюбленная Айседора постройнела и заметно помолодела в холодной Москве на излете своих женских чар. Вокруг шептали и злословили, обвиняли ее голубоглазого Сережу в корысти. Пировали в роскошном особняке на Пречистенке и злословили… Даже закадычный друг – Анатолий Мариенгоф – говорил: «Есенин пленился не Айседорой, а ее мировой славой. Он и женился на ее мировой славе, а не на ней – пожилой, отяжелевшей…» Они старались не замечать пересудов. Они просто любили друг друга. «Чувство Есенина к Айседоре, которое вначале было еще каким-то неясным и тревожным отсветом ее сильной любви, теперь, пожалуй, пылало с такой же яркостью и силой, как и любовь к нему Айседоры», – писал Шнейдер. На улицах бушевал май… Впереди – Европа и Америка! Впереди – жизнь, полная радостных надежд! Спустя три года в этом же Загсе Хамовнического района города Москвы был зарегистрирован брак Сергея Есенина и Софьи Толстой.

Большой Могильцевский переулок, дом 3

«На богатой старухе женился»

Сергей Есенин всегда был под прицелом завистников: слишком легко и высоко взлетел, слишком талантлив, слишком популярен, слишком хорош собой, слишком нравится женщинам… А уж когда в Москву приехала Айседора Дункан – знаменитость мирового уровня – и полюбила этого баловня судьбы, для злоязычной богемы и вовсе наступил праздник души! Да что там богема! Самые близкие друзья приходили в роскошный особняк на Пречистенке, где поселили Айседору и где, с некоторых пор, обитал и Есенин, ели-пили, в долг деньги брали, уходили и злословили, злословили, злословили… Айседора была старше Есенина. Глумясь над разницей в возрасте этих влюбленных, называли разные цифры: и пятьдесят-то лет босоножке, и шестьдесят, и даже шестьдесят четыре некоторые от щедрот своих ей приписывали… А Есенина, разумеется, в корысти обвиняли. Даже Толя Мариенгоф говорил, что Сергей в мировую славу влюблен, а не в женщину, которая волновала самых изысканных эстетов! Даже Петр Орешин (по свидетельству того же Мариенгофа), посетовав на отсутствие у Есенина денег, как-то выругался: «Дурак! Какого же черта на богатой старухе женился?» А это была любовь. И разница в возрасте была. Айседоре в пору встречи с Есениным уже сорок три года исполнилось. Есенину – всего двадцать шесть. Да только любовь-то возраста не имеет. В любви имеет значение только сама любовь. Однажды танцевала Дункан в театре Зимина (современный Театр Оперетты на Большой Дмитровке, дом 6), Есенин с Мариенгофом в ложе сидели. Есенин на всех выступлениях своей