Филипп переехал на время на подворье князя Ургина. Он, как виделось извне, занял нейтральную, выжидательную позицию. Неожиданным для всех стал официальный отказ Филиппа от своих требований, касавшихся немедленной отмены опричнины.

Бояре недоумевали, не понимали логику происходящего. Дело запутывалось, время шло. Царь ждал.

Наконец был созван собор, на котором епископы объявили царю, что настаивают на избрании митрополитом игумена Филиппа. После непродолжительных переговоров он был возведен на митрополичью кафедру.

Бояре сочли уступчивость и кажущуюся нерешительность царя проявлением слабости. Земцы обратились к нему с челобитной об отмене опричнины. Это выступление носило массовый характер. В нем принимали участие более трехсот знатных людей земщины, среди которых были и бояре.

Но русский царь показал, насколько они заблуждались. Ни о какой уступчивости и слабости Ивана Грозного не могло быть и речи. Государь отклонил ходатайство. Более того, он приказал арестовать челобитчиков.

Узнав об этом, к царю тут же прибыл новый митрополит.

Иван встретил Филиппа радушно, хотя тот находился в довольно раздраженном состоянии.

– В чем дело, государь? Почему ты отправил в темницу дворян, всего лишь подавших тебе челобитную? Разве обращение к монарху является преступлением? Или ты вновь решил вернуться к карательным мерам в отношении земских дворян?

– Во-первых, здравствуй, владыка! – Иван Грозный улыбнулся.

– Здравствуй.

– Во-вторых, ты задал столько вопросов, что одним словом на них не ответить. Но я готов к разговору с тобой. Присаживайся, побеседуем.

– Я постою, государь.

– Дело твое. Итак, является ли преступлением обращение к царю? Естественно, нет. Это ответ на твой второй вопрос. Решился ли я вернуться к карательным мерам в отношении дворян? Ответ тоже очевиден, если они не совершали преступлений. Почему я отправил челобитчиков в темницу? Они вели себя непозволительно, вызывающе, устроили беспорядки. Ведь им хорошо известно, что моим указом создана особая челобитная изба. Но дворяне и бояре пренебрегли законным порядком, значит, заслужили наказание.

– Какое же?

– Я отвечу на твой вопрос, владыка, но сначала ты дай ответ на мой. Как считаешь, могли более трехсот человек разом собраться, выразить единое мнение и далеко не в спокойном состоянии явиться к дворцу, чтобы подать мне челобитную, больше смахивающую на жесткое требование? Что ответишь, владыка?

Митрополит Филипп присел на скамью.

– Коли вопрос обсуждался заранее, то могли.

– А если нет? Он, владыка, не обсуждался. Я могу привести тебе доказательства этого. Не находишь, что противники опричнины вдруг проявили весьма странное единодушие?

– Значит, кто-то подбил их подать челобитную.

– Вот! Подбил. И не в челобитной дело. Введение опричнины – это закон, владыка. Дело-то как раз в том, кто именно подговорил дворян устроить беспорядки? Сейчас это выясняется. Теперь о наказании. Казнить кого-либо я не собираюсь, не за что. Зачинщики беспорядков попробуют кнута, дабы впредь неповадно было мутить людей, ну а остальных отпустят. Без всяких последствий. Посидят в тюрьме, покуда не будут выявлены зачинщики, подумают, надо ли творить подобное, да разойдутся.

– Я прошу тебя, государь, отменить следствие, не подвергать никого наказанию и отпустить всех челобитчиков. Духовенство напугано.

Иван Васильевич вздохнул.

– Ладно. Будь по-твоему. В тюрьме есть кому сидеть и кроме челобитчиков. Успокой духовенство. Не до внутренних распрей сейчас. Надо готовиться к продолжению войны, к новому походу на Ливонию. Нам необходимо укрепить свои позиции в Нарве, не только сохранить русский порт, но и расширить его возможности. Сейчас наши купцы торгуют не только со Швецией, но и с Испанией, Англией, Францией. Мы покупаем английское сукно, французскую, испанскую, португальскую и немецкую соль, медь, олово, свинец. Продаем пушнину, лен, коноплю, сало, воск. Особо ценна на Западе пушнина. А нам необходимы металлы для развития литейного дела. Кроме того, из Европы в Москву охотно едут разные мастера, художники. Торговля морем процветает. Это, понятно, не по нраву Сигизмунду. Король хорошо осознает, что благодаря Нарве Россия все более укрепляется, и убеждает соседей в том, что это для них очень опасно. Мыслю, настала пора нам создавать свой военный флот. Но это позже. Сегодня у нас для этого просто сил не хватит. А могло, владыка, хватить, если не тратить их на внутренние распри, на противостояние с теми боярами, которые на словах радеют за государство, на деле же разрушают его.

– Да, – проговорил Филипп. – Положение сложное. Для воплощения твоих великих идей требуется единодушная поддержка всех сословий.

– А я о чем все время говорю? Единение для Руси – это не только спасение государства, но и путь к процветанию. А бояре, которые противятся переменам, не желают понять, что единение всех слоев русского народа возможно только при сосредоточении власти в одних руках. Я не имею в виду себя. Правитель должен служить народу, а не думать о собственном достатке. Я буду карать всех, кто посмеет пойти против государства. Пусть потом как угодно говорят обо мне. Но разорять Русь я не дам. Никому!

Филипп поднялся.

– Я понял тебя, государь. Пора возвращаться на подворье. Пойду.

– Ты прости меня, владыка, коли что не так.

– Тебя, государь, Бог простит.

Митрополит Филипп ушел. Иван недолго оставался в палатах наедине со своими мыслями.

Вскоре пришел Скуратов, угодливо поклонился, приложив к сердцу правую руку.

– Позволь, государь?..

– Ты весьма кстати зашел, проходи.

Скуратов устроился на лавке.

– Я тут кое-что любопытное узнал…

– Погоди, – прервал его Иван. – Выслушай сначала меня.

– Конечно, государь.

– Челобитчиков, которых посадили в темницу, чрез пять дней отпустить!

– Что? Всех? – не выдержав, воскликнул Скуратов.

– Всех!

– А…

– Всех, Малюта. Следствие по выявлению зачинщиков беспорядков прекратить.

– Но…

Царь опять не дал ему договорить:

– Это мой приказ. Исполнять его надо неукоснительно.

– Слушаюсь, государь!

– Смотри, Малюта, прознаю, что дворян да бояр подвергли пыткам, не обессудь, самого на дыбу отправлю.

– Да не трогали на пыточном дворе никого.

– Вот и ладно. Теперь говори, что прознал любопытного.

– Бояре затевают новый заговор.

– Это уже привычно.

– Да, но на этот раз твои противники, доведенные до крайности, готовы пойти на все, чтобы свергнуть тебя с престола и посадить на него князя Старицкого.