– Вам кажется, что я пытаюсь помешать ее свадьбе?

Гиацинта моргнула. Несколько раз, так, как она всегда моргала, когда усиленно размышляла над тем, что ее абсолютно не касалось. К огромному удивлению Грегори, она издала лишь короткое «гм» и проговорила:

– Наверное, нет. – А потом оглядела помещение. – Но мне все равно хотелось бы познакомиться с ней.

– Обязательно познакомишься, – заверил ее Грегори и поздравил себя. Он поздравлял себя с этим как минимум раз в месяц – с тем, что у него хватало воли терпеть свою сестру.

– Кейт написала мне, что она очаровательна, – сказала Виолетта.

У Грегори упало сердце.

– Тебе написала Кейт? – Боже, что она там написала? Плохо, что Энтони знает о его фиаско с мисс Уотсон – естественно, он все вычислил, – но если об этом узнает мать, его жизнь превратится в сущий ад.

Она замучает его своей добротой. В этом Грегори не сомневался.

– Кейт пишет дважды в месяц, – ответила Виолетта, дернув изящным плечиком. – И все мне рассказывает.

– А Энтони об этом знает? – спросил Грегори.

– Не имею ни малейшего представления, – заявила Виолетта, окидывая его надменным взглядом. – Вообще-то это не его дело.

Господь всемогущий!

Грегори с трудом удалось не произнести это вслух.

– Как я поняла, – продолжала мать, – ее брата застали в компрометирующей ситуации с дочкой лорда Уотсона.

– Серьезно? – Гиацинта, внимательно рассматривавшая толпу, тут же навострила уши.

Виолетта задумчиво кивнула.

– А я все гадала, почему свадьба была такой поспешной.

– Ну, именно поэтому, – буркнул Грегори.

– Гм, – внесла свою лепту в беседу Гиацинта.

– Был страшный шум, – обратилась к дочери Виолетта.

– Между прочим, – сказал Грегори, с каждой секундой раздражаясь все сильнее, – все удалось замять.

– Но слухи появляются всегда, – отметила Гиацинта.

– Вот и не надо этому способствовать, – предупредил ее Грегори.

– Не скажу ни слова, – пообещала Гиацинта и взмахнула рукой с таким видом, будто никогда в жизни не сплетничала.

Грегори недоверчиво хмыкнул.

– Прошу тебя, пожалуйста.

– Не скажу, – подтвердила свое обещание Гиацинта. – Я свято храню секрет, пока знаю, что это секрет.

– А-а, это значит, что ты начисто лишена благоразумия?

Гиацинта недобро прищурилась.

Грегори поднял брови.

– Да сколько же вам лет? – всплеснула руками Виолетта. – Боже, вы оба ни на йоту не изменились с тех пор, как вас водили на помочах! Я не удивлюсь, если вы вдруг начнете таскать друг друга за волосы!

– Ой, мама, – сказала Гиацинта, улыбкой отвечая на слова матери. – Он знает, что я дразню его только потому, что ужасно люблю. – Она одарила Грегори лучезарной улыбкой.

Грегори вздохнул потому, что это было правдой, и потому, что сам испытывал к сестре такие же чувства, хотя его очень утомляло быть ее братом.

– Между прочим, он отвечает мне взаимностью, – продолжала Гиацинта, – но, будучи мужчиной, не разменивается на слова.

Виолетта кивнула:

– Это действительно так.

Гиацинта повернулась к Грегори:

– Хочу особо отметить: я никогда не таскала тебя за волосы.

Ему пора убираться отсюда. Иначе он сойдет с ума. Честное слово, с него хватит!

– Гиацинта, – сказал он, – я тебя обожаю. И ты знаешь это. Мама, я и тебя обожаю. А теперь я пойду.

– Подожди! – окликнула его Виолетта.

Грегори обернулся. Зря он надеялся, что уйти будет легко.

– Ты согласишься сопровождать меня?

– Куда?

– Как куда? На свадьбу, естественно.

Господи, откуда этот мерзкий привкус во рту?

– На чью свадьбу? Люси Абернети?

Мать смотрела на него совершенно невинным взглядом.

– Мама, – проговорил он, – благодарю за приглашение, но я не желаю идти на свадьбу леди Люсинды.

Он воспользовался моментом, пока внимание женщин было занято друг другом, и ускользнул.

Количество гостей сильно увеличилось, и он вдруг сообразил, что Люси могла приехать, пока он разговаривал с матерью и сестрой. Если так, то она наверняка в бальном зале, решил он и стал пробираться ко входу. Дело оказалось трудным: его почти месяц не было в городе, и, казалось, каждому хотелось поделиться с ним своими новостями. Кстати, совершенно неинтересными.

– Желаю вам удачи, – бросил он лорду Тревелстему, пытавшемуся заинтересовать его лошадью, на которую у него самого не было денег. – Уверен, у вас не возникнет никаких проблем...

Неожиданно Грегори перестал что-либо слышать.

И лишился дара речи.

И способности думать.

Господи, только не это!

– Бриджертон?

На том конце зала, рядом с дверью. Трое джентльменов, пожилая дама, две матроны и...

Она.

То была она. И его потянуло к ней, как будто их связывал прочный канат. Он почувствовал, что должен как можно скорее оказаться рядом с ней.

– Бриджертон, в чем...

– Прошу прощения, – каким-то чудом сумел выговорить Грегори и устремился прочь от Тревелстема.

Это была она. Только...

Совсем другая. Не Гермиона Уотсон. Это была... Грегори не мог сказать, кто это, потому что видел ее только со спины. Но это точно была она – его охватили те же чувства, что и в прошлый раз. И от этих чувств у него закружилась голова. А в груди поднялось ликование. Из легких вытек весь воздух. Он ощутил себя пустым.

И полным желания к ней.

Все было именно так, как он всегда представлял, им владело волшебное, сверкающее осознание того, что жизнь обрела смысл, что он нашел «ту самую».

Оставался один нюанс. Все это он уже чувствовал раньше. И Гермиона Уотсон оказалась не «той самой».

Господи, неужели человек способен дважды сходить с ума от любви?

Разве не он призывал Люси к осторожности и предупреждал, что, если ее когда-нибудь охватит такое же чувство, она не должна доверять ему?

И все же...

И все же то была она.

И он снова оказался на том же распутье.

И все это происходило с ним снова.

Точно так же, как с Гермионой. Нет, даже хуже. Его тело звенело, в руках и ногах появился зуд нетерпения. Ему хотелось взвиться вверх, перелететь через зал и... хотя бы... хотя бы...