Потом в «конюшне» у них появился «Гаврюшин» сын, которого назвали «Гавриком»: в вазовскую «восьмерку» из «Таврии» пересадили «сердце» – мощный двигатель. Но на «Гаврике» Ракитин не покатался: пока он лечился, проходил реабилитацию в санатории, «Гаврюшина» сынка, как того сивку, укатали крутые горки.

* * *

Ракитин крепко держал Аню в своих руках, чувствуя каждой клеточкой ее чудовищное напряжение. Она еще дернулась пару раз и, наконец, обмякла, повисла на нем, вздрагивая и всхлипывая.

– Ну, все-все, Ань! Аня, плакать перестань! Все хорошо. – Ракитин погладил ее по спине.

– Скажи, что тебе еще говорили спасатели из МЧС?! Что у Игоря?! Ну, там, переломы, сотрясение… Что?

– Ань, ничего конкретного – состояние средней тяжести. И все.

– «Средней тяжести» – это может быть все что угодно. Но это лучше, чем «тяжелое», правда?

– Аня, давай не будем раньше времени ломать голову, ладно? Завтра все узнаем и уж тогда…

«Война план покажет, что «тогда», – подумал Ракитин. – Устроим парня в хорошую клинику, где его поставят на ноги, а потом отправим в санаторий, на реабилитацию. Все хорошо. Все будет хорошо…»

О прибытии рейса самолета МЧС в аэропорту Пулково не объявляли. Просто красотка от Аэрофлота в справочном отправляла родственников тех, кто пострадал на леднике, к служебному выходу. Аня издергалась вся, и если бы не Ракитин, то она, наверное, скатилась бы в истерику. Но рядом был сильный мужчина, который крепко держал ее за руку, и она не могла позволить себе ныть и причитать.

Борт подогнали близко к выходу, так что Аня издалека увидела Игоря, привязанного к высоким носилкам. Пока их катили по дорожке, Аня успела рассмотреть и повязку на голове у сына, и неестественно высоко задранную правую ногу под клетчатым байковым одеялом, и руку, привязанную к груди, и многочисленные ссадины на лице. Но еще она увидела самое главное, что порадовало ее: глаза живые и даже не грустные.

Игорь высматривал в толпе встречающих ее, но подойти к нему получилось только тогда, когда его провезли по застекленному коридору.

– Сынок! Маленький мой! Как ты?! – Ане хотелось обнять Игоря, но она боялась сделать ему больно и потому только погладила его по плечу, а другой рукой мазнула наспех по своей щеке, чтобы он не заметил, как по ней пробежала слеза.

– Ма, нормально все. – Игорь покосился на Ракитина: – Здоров, Михалыч.

– Здоров, боец! Не переживай, до свадьбы заживет! – Ракитин поправил простыню и одеяло, которыми были прикрыты ноги. – Ань, я сейчас все узнаю.

Он поспешил к автомобилю с красным крестом, возле которого стояли врачи.

– Игоречек, что у тебя болит? – Аня почувствовала, как фальшиво она это сказала, но исправить ничего не могла. У нее не было опыта общения с больными.

– Ма, ну не переживай ты так. – Покровский – младший высвободил из-под простыни здоровую руку и поймал Анины пальцы, которые трепетали нервно, на краю носилок, расправляя несуществующие складочки на белом. – Отлежусь, на ноги встану и в Антарктиду!

– Лежи уж, полярник! – Аня прикрыла сына простыней, подтянув ее под самый подбородок, ощетинившийся колючками трехдневной небритости.

Через минуту к ним подошли врачи, подхватили с двух сторон носилки и ловко покатили их к микроавтобусу скорой помощи.

– Куда его? – с тревогой спросила Аня Ракитина, который спешил к ней.

– Вот, я все узнал. Его везут в НИИ скорой помощи. Мы сейчас получим багаж и вечером поедем к нему.

– Сережа, ты узнал, что у него? – тормошила Аня Ракитина. – Сотрясение мозга есть? Какой сложности перелом?

Она сыпала вопросами, на которые сама же и отвечала:

– Ну, конечно, есть, как без сотрясения-то?! И перелом сложный, еще и со смещением, наверное…

* * *

Еще с полчаса они ждали багаж, который почему-то долго не выгружали из самолета. И в тот момент, когда они получали старый потертый рюкзак Игоря, с которым он ходил в свои ледовые экспедиции, за спиной у них тоненький девичий голосок спросил:

– А кто-нибудь знает, где мне найти Игоря Покровского? Его должны были привезти, он тоже под лавину попал. Скажите, как его найти, а?

Аня медленно повернулась. Девушка. Худенькая, роста невысокого, с глазами серыми в зелень. Джинсы в облипочку, тонкая куртка-ветровка, под которой кофточка в полоску, как тельняшка моряка. Через плечо сумка-рюкзачок, будто игрушечный, да еще и с медвежонком плюшевым, который качался сбоку на цепочке.

Она была удивительно похожа на Игоря, будто сестра. Аня смотрела на нее, не отрывая глаз, и ничего не понимала. Только в голове у нее стремительно пронеслась какая-то банальность о том, как складывается все в семье, когда муж и жена похожи друг на друга…

– Вы – Варя? – спросила Аня издалека.

– Я ищу Игоря Покровского! – Девушка шагнула к ним.

* * *

Анна снова спросила ее:

– Вы – Варя?

– Нет, не Варя. Почему Варя? Я – Оля. А… Игорь?..

Тут она, кажется, о чем-то догадалась, смутилась, покраснела и отступила назад, будто убежать решила, но Анна шагнула ей навстречу, взяла за руку и, заглядывая в глаза, спросила:

– Как Оля?! Почему Оля?! Должна быть Варя…

Девушка беспомощно посмотрела на Ракитина, будто поддержки от него ждала:

– Я – Оля, я от Ильи…

– От Ильи?! – У Анны перехватило горло. – Где он?!!

В голове у нее словно карусель времени закрутилась, да все в обратную сторону, так, будто сидишь в деревянном кресле, подвешенном на цепочках, и едешь по кругу, но не лицом навстречу ветру и людям, а спиной, вслепую. Вот так у нее перед глазами раскрутились календари прошедших лет, ровно до той даты, когда рано утром в канун Нового года ушел из дома ее муж, о судьбе которого за эти десять лет она так и не узнала ничего.

– Где он?! – повторила она в отчаянии. Ну, надо же такому случиться: Игорь попал в больницу, а тут эта девушка незнакомая, от Ильи, говорит.

– Ну, как где?.. В тюрьме…

– В тюрьме?!!

– Ну, на зоне то есть, наказание отбывает.

Наконец, до Анны стал доходить смысл сказанного. Илья-то Илья, да не тот!

– Вы про Покровского? – спросила Аня у девушки Оли.

– Про него, да. Это он попросил меня приехать сюда и узнать, что с сыном.

– А кто вы Покровскому? – Она даже не задумалась о том, как Илья узнал о том, что случилось. Он всегда все знал про них…

Ольга покраснела:

– Я? Знакомая…

Анна уже и сама, кажется, догадалась, что к чему. Но ей для ясности не хватало озвученного ответа, хотя бы вот такого вот смешного «знакомая». Женская логика и интуиция тут же подсказали Анне, что не просто знакомая, а почти подруга эта Оля ее первому мужу Илье Покровскому. А интуиция ее никогда не подводила.