Анна попробовала: сначала курок вниз – пошел воздух, курок вниз и на себя – пошла краска.

– Ура! – сказала она тихонечко. – Получилось!

Точка, запятая, волнистая линия, завиток, цветочек. Рука с непривычки затекает, да и аэрограф не такой легкий, как карандаш, но слушается!

Артем посмотрел критически со стороны, закурил и ушел погулять.

* * *

А после обеда приехал богатый дяденька – забирать «лексус» с кошками. С ним была барышня – на кошку похожая! «А ей пойдет такая машина!» – подумала Анна.

Она разбирала аэрограф и украдкой посматривала на парочку. Его лицо было ей как будто бы знакомо. Артист? Депутат? Черт-черт-черт!!! Да это же Калугин! Бизнесмен и меценат. Говорят, еще и бывший бандит по совместительству. Точно, он! Глаз-алмаз!

Так, а она? Ну, она скорее из моделек, посему личность ее Анне была неизвестна. Ну, да и ладно! Какая разница. Кто она ему? Скорее, любовница, так как он ее постарше будет. А может, уже и жена. У них ведь это быстро происходит.

– Ну что, девочка моя, ты довольна? – Очень довольный собой Калугин смотрел не на свою спутницу, а на свое отражение в полировке машины. – Теперь ты счастлива, малышка?

– Котя, конечно! – протянула два слова на все десять счастливая «малышка», в которой было метра два росту! – Только, котя…

Носик у «малышки» дернулся, недовольно сморщился.

– Что? – Калугин напрягся. Судя по всему, он от капризного вступления «только, котя…» ожидал чего угодно.

– Котя, я хотела, чтобы на капоте была… девочка!

– Ну, хотела – получи! – Калугин сморщился. – Ну, леопард, в смысле?!

– Да, котя! Леопард, конечно. Но не мальчик, а девочка!

«Малышка» недовольно свела выщипанные бровки на переносице.

– Слушай, Катя!

О, «малышку» Катей зовут!

– Слушай, Катя! Ты не парь мне голову только! – Калугин не очень понимал свою спутницу. – Ты хотела леопарда?

– Ну да, конечно! – Она снова длинно протянула строчку, в которой вдруг неожиданно выскочило в конце вологодское «о».

«Ого! Калугин у нас провинциалочек продвигает! И ведь как удачно продвигает! Катя уже явно моделька, и при «лексусе» с кошками, и капризничает очень по-столичному!» Анна смеялась внутри и боялась улыбнуться и выдать себя. Она кинула взгляд на Артема. Он был невозмутим. Анна не поняла, смешно ему или все равно.

– Ну, так что ты с девочками-мальчиками меня путаешь? – уже раздраженно спросил девушку Калугин.

– Милый! Ну, я же просила, чтобы на капоте была девочка! А тут – мальчик!!!

* * *

Ученик Артема Шабовты – пацан, которого Аня знала то ли по имени странному, то ли по кличке – Дзэн, не выдержал и хохотнул.

Калугин бросил на него взгляд, и парнишка сделал вид, что просто неудачно кашлянул.

Калугин внимательно посмотрел на леопарда. Видно было, что он ничего не понимал.

– Малышка! Скажи, ты по какому месту определила, что это… мальчик? – Калугин едва сдерживал ярость, замешанную на любопытстве. Любопытство в этот момент одолевало всех. Ну, в самом-то деле! Лежит леопард, наполовину скрыт травой. И где, скажите на милость, написано, что он мужского полу?!

– Ну, как ты не понимаешь?! – Катя обидчиво посмотрела на Калугина. Потом перевела взгляд на художника. – По глазам!

Тут пришло время им всем рассматривать леопарда.

Первым пришел в себя Калугин. Аня думала, что он сейчас разорется на свою малышку, и это было бы справедливо, потому что девица просто снеслась, как курица золотое яйцо, с этим гендерным вопросом у нарисованного леопарда. Но бизнесмен-меценат тяжело развернулся к Артему и молча уставился на него.

Артем взгляд этот, похожий на пресс, выдержал, и Калугин, потерев галстуком по бычачьей шее, спросил:

– Художник! Ты че нарисовал-то? Тебя девочку просили, а ты?.. – И без перехода понесся:

– В общем, так! За работу я заплатил? Заплатил! За переделку платить не буду. Через десять дней приеду – чтоб тут девочка была!

Он постучал мясистым пальцем по капоту, попал прямо в глаз леопарду.

Артем кивнул своему помощнику:

– Снимай капот!

– Котя, я не поняла! Они переделают? – пропищала тупая накрашенная кукла.

– А куда они денутся! – Калугин прихватил за локоток «малышку» и поволок ее к черному джипу, поджидавшему их у входа в мастерскую.

Через час капот от «лексуса» висел на стене. Посмотреть на шедевр пришли кузовщики из соседнего бокса, мойщик Вася и рабочий с хоздвора – не то узбек, не то таджик Миша.

– Загадка похлеще улыбки Джоконды! – изрек начитанный Дзэн и спросил у Артема: – Тём, что делать-то с этим половым вопросом будем?!

– Посмотрим, – сказал Артем и ушел в кухню-закуток пить чай.

* * *

Смотрел он целую неделю. То справа смотрел, то слева. Походит, своими делами позанимается и снова посмотрит.

Анна в эти дни боялась путаться у него под ногами. Артем внешне был абсолютно спокоен, но кто знает, какие страсти в нем бушуют?! Тут уж лучше не попадать под горячую руку.

Все эти дни Анна самостоятельно корпела в уголке над мольбертом, на котором был установлен планшет. Она давно определилась с рисунком для своего «апельсинчика»:

– Что тут придумывать? Ему уже это имя приклеилось, вот пусть и будет весь в апельсинах!

Она училась рисовать пупырчатую апельсиновую корку и каплю прозрачной воды на ней, чуть скрутившийся в трубочку темно-зеленый листик на засохшем черенке, дольки и белые волокна-прожилки, семечки и сок на срезе. Что-то у нее получалось, что-то – не очень. Но она с упорством маньяка снова и снова подливала в аэрограф краску и разбрызгивала ее по бумаге.

Артема она не дергала. Если было что-то непонятно, подзывала Дзэна. Однажды шепотом спросила, не знает ли он, как мастер будет «косяк» исправлять.

Дзэн пожал плечами и точно так же, как Артем в первый день этой истории, сказал:

– Посмотрим!

* * *

Художник так и не притронулся к работе, а за день до назначенного срока капот сняли со стены и поставили на место. Так мастер распорядился. И вопросов ему никто не задавал.

Калугин со своей «мартышкой» – Анна из «малышки» придумала «мартышку», так ей больше подходило! – приехал после обеда. Тяжело двинул железной дверью по кирпичной стене и прошагал к машине. Не поздоровался. Молча кивнул. Не потому, что обижен или зол был на всех. Нет! Просто считал в порядке вещей поприветствовать всех именно так, как он привык – без лишних слов.

Катя цокала за ним на высоченных и тонюсеньких шпильках, подворачивая ноги на неровностях бетонного пола. Не наборные паркеты, чай!