раздается негромкий стон. Видимо, я поторопилась. Ложка Риты со звоном падает в тарелку, и воцаряется тишина. Остальные женщины тоже прекращают есть. Мне на горло ложится невидимая рука. Магиня определенно решила, будто я ее провоцирую.

– В виде исключения я вынужден согласиться с Нефертари. – Сет невозмутимо продолжает ужин, словно не замечает молчания.

Тем временем моя голова запрокидывается назад.

– Если бы я знала, где корона, то давно бы уже ее забрала, – злобно шипит Рита.

Улыбка, которой ее одаривает Сет, – соблазн в чистом виде.

– Знаю. Я возлагал надежды на твои знания. – Невзирая на улыбку, ни от кого в зале не укрылся упрек в его фразе.

Хватка усиливается. Если магиня оторвет мне голову, я умру окончательно.

– Отпусти ее. – Голос Сета подобен щелчку плетки, однако он кладет ладонь на щеку Риты, чтобы сгладить удар. – Пока мы в ней нуждаемся, постарайся не навредить. А потом… – Он заговорщически улыбается.

Хватка ослабевает, и я снова падаю на стул. Рита подняла меня одной лишь невидимой рукой, а я даже не заметила. Убрав от нее ладонь, Сет поворачивается ко мне.

– Может, ты начнешь? Если у тебя есть какая-нибудь идея, пожалуйста, поделись ею с нами. Доверие в обмен на доверие.

Осторожно кручу шеей влево-вправо. Я по-прежнему недооцениваю Риту. Она непредсказуема, и надо, наконец, это запомнить.

«Это было бы очень кстати».

– К сожалению, у меня нет идей, – как можно смиренней произношу я. – Однако ты была знакома с Соломоном.

– Что случилось, когда Соломон вверил Кольцо огня твоему отцу? – перебивает Сет, обращаясь к Рите. – Расскажи нам все.

Магиня барабанит по столу длинными острыми ногтями.

– Соломон не поделился с отцом намерениями относительно короны. Мы получили только кольцо, чтобы следить за обращенными, – нехотя сообщает она. – Мы дали ему обещание защищать кольцо. Обещание, которое отец нарушил, отдав его Александру.

Я лихорадочно соображаю, о чем еще спросить, чтобы не наступить на больную мозоль. Должно быть еще что-то. Все эти годы она провела в городе и под ним. Однако сейчас мой разум словно превратился в вату. Все сверлят меня взглядами. Я вспоминаю недавний разговор с Юной. Это как прыжок в ледяную воду, но лучше, чем ничего.

– История регалий связана с Иерусалимом, – запинаясь, начинаю я. – Возможно, надо искать не какое-то послание, как ремень или письмо Каллисфена. Возможно, на верный след нас наведет какое-нибудь историческое событие. Некий поворотный момент в истории города.

Сведя брови на переносице, Платон спешит мне на помощь:

– Давид сделал Иерусалим своей столицей, назвал его Градом Давида и принес сюда ковчег. Центр города в ту эпоху располагался южнее нынешнего Старого города в долине Еннома, будущей Долине убиения.

– Аристои натравили на Давида Голиафа, однако тот победил демона. Соломон построил Первый Иерусалимский храм и скрыл там ковчег, чтобы наверняка помешать бессмертным найти регалии. Мы только не знаем, где именно в храме он его спрятал, – рассуждаю я.

Рита упорно молчит, и я тоже умолкаю.

– Продолжай, – велит Сет, но, судя по тону, ему скучно. Ничего нового во всем этом нет.

– После смерти Соломона разразилась война. Ее результатом стало основание двух новых государств – Израиля и Иудеи. Иерусалим оставался столицей Иудеи. Перед смертью Соломон спрятал скипетр в Абу-Симбеле и вручил твоему отцу кольцо. Ни один хранитель до него не разделял артефакты, верно?

Готова поспорить, раньше никто не отваживался даже открыть ковчег. Однако Соломон был не только умен, но еще любопытен и очень смел.

Рита просто буравит меня взглядом. По ее водянистым глазам мне ничего не удается понять.

– Нам нужно нечто большее, – раздраженно поджимает губы Сет.

– У Соломона был сын. Но, похоже, царь опасался, что тот не защитит регалии, – вновь вклинивается Платон. – Поэтому и разделил их.

И понятия не имел, что натворил. Если вдуматься, создается впечатление, что Соломон открыл ящик Пандоры и выпустил наружу зло.

– Навуходоносор II тоже искал артефакты и разрушил Первый Храм. Почему твой отец передал кольцо именно Александру?

– Потому что оно его пугало, – буквально выдавливает из себя Рита. – Он начал бояться могущества кольца. Однако без регалии мы были беспомощны. Отец не сомневался, что в Александре переродилась душа Соломона.

– Но ты в это не поверила?

Она визгливо смеется:

– Александр был пьяницей, убийцей и бабником. Такой человек недостоин владеть кольцом.

Как ни странно, тут я не могу с ней не согласиться.

– Поэтому тебе пришлось забрать кольцо обратно.

Мою тарелку убирают, и я кладу предплечья на стол. Рита теребит цепочку ожерелья. Красные камни выглядят как капли крови.

– Оно принадлежало мне. Отец не имел права отдавать его другому мужчине. Он поклялся Соломону охранять артефакт, а его сын на смертном одре царя поклялся беречь корону. Я присутствовала при клятвах их обоих. – Она задирает подбородок.

– То есть ответственность за корону передавалась от царя к царю?

– Да, а мне полагалось позаботиться о кольце, когда мой отец уже не смог бы это делать. – Рука Сета лежит на столе, и кольцо у него на пальце сияет. Переливается множеством огненных цветов. Рита прикасается к нему подушечкой пальца, и кольцо не сопротивляется. Держу пари, сильнее всего ей хотелось бы его сорвать.

– Позже римляне под предводительством Тита разрушили Второй Храм, а заодно и весь город, – медленно произношу я, ни на секунду не выпуская магиню из поля зрения. – Только Адриан распорядился начать реконструкцию и засыпать остатки храмовой стены. – Я вздыхаю. – Если Соломон не унес ковчег, то наверняка кто-то из этих мужчин.

Мне нужно что-нибудь, хоть что-то. Всего лишь начало ниточки, за которую можно потянуть. Никогда прежде во время поисков я не продвигалась на ощупь в такой темноте, как сейчас… причем в самом прямом смысле этого слова.

– Почему не женщина? – звучит в тишине вопрос Сета. – Или некто совершенно неизвестный? Обыкновенный служитель храма?

– Все возможно, – соглашаюсь я. Вот только это сделает поиск еще сложнее. – Правда, вариант с женщиной нравится мне больше всего.

У Сета едва заметно дергаются уголки рта.

– Была лишь одна женщина, – заявляет Рита своим привычным презрительным тоном. – Единственная, которая посмела мне не подчиниться, и я ее за это покарала.

Одна-единственная? Это не аргумент в пользу моего пола.

– Кто она? – строго требует Сет. – Не будешь ли ты так любезна поделиться воспоминаниями с нами?

– Она не имела никакого значения, – отмахивается Рита. Температура в зале падает на несколько градусов, и Уза рядом со мной вздрагивает. Секундой позже взгляд Риты стекленеет, она ахает. – Она была правнучкой Ирода Великого и предала свой собственный народ, – доносится до нас сдавленный ответ. Мне