Проводившийся в доме обыск чрезвычайно нервировал тётушку Розмари. Её терзали навязчивые мысли, что полицейские только притворяются, будто целью их поисков являются улики против убийцы, а на самом деле ищут её алмаз.

Куда бы она ни направлялась, ей навстречу попадались то констебли, то этот неприятный коротышка сержант, буравящий её взглядом круглых, совершенно совиных глаз. Сердце Розмари Сатклифф билось часто-часто, пока она мелкими перебежками пересекала холл, поднималась по лестнице и судорожно пыталась припомнить, какая стенная панель служила входом в тайное убежище. Один раз, когда в коридоре неожиданно появился этот краснорожий верзила, констебль Лэмб, ей пришлось даже имитировать приступ, чтобы скрыть свои намерения и не навести полицейских на след. Она тогда буквально кипела от возмущения, пока встревоженный старший констебль препровождал её в гостиную и уговаривал отдохнуть, как и полагается даме её возраста.

Как только полицейский вернулся к своим обязанностям, тётушка Розмари с прытью, неожиданной в столь хрупкой пожилой леди, вскочила с дивана и отправилась на кухню. К её удивлению, там было пусто, только из судомойни доносилась вялая перебранка лакея и кухонной девушки. На столе, в пергаментном коконе, лежала баранья нога, подтекая розоватым соком, и тётушка Розмари, обожающая вкусно поесть, плотоядно облизнула тонкие бесцветные губы. Бесшумно открывая шкафчики и выдвигая ящики, она обнаружила искомое и, прихватив коробок спичек, снова отправилась на поиски.

Поднимаясь по лестнице, она чутко прислушивалась к происходящему на втором этаже. На мгновение её посетило на удивление чёткое воспоминание из детства, как она спешит наверх, чтобы укрыться в своём тайном прибежище от матери и брата. Воспоминание было таким реалистичным, что пожилая леди хихикнула, радуясь всплывшей из глубин памяти картинке и, более не колеблясь, устремилась к тому неприметному внешне участку стены, где и скрывался вход в тайник.

Пальцы привычно проделали необходимые манипуляции, и вот перед ней с едва слышным скрипом отворилась стенная панель. Крутые высокие ступени, которые в детстве ей приходилось преодолевать ползком, теперь не являлись серьёзным препятствием, клочья паутины тётушка Розмари сметала подолом юбки, не обращая внимания на недовольных её вторжением обитателей тайника.

Задыхаясь от возбуждения и с трудом поворачиваясь в узком пространстве лаза, она затворила за собой миниатюрную дверцу, зажгла свечу и поспешила наверх. Где-то совсем рядом с ней прогремели тяжёлые шаги, а после послышался чей-то протестующий голос, но она была неуязвима для внешнего мира, поэтому продолжила путь.

Комната осталась точно такой, какой она её помнила. Низкий потолок по-прежнему был оклеен детскими рисунками с героями её фантазий, в углу лежал альбом и наполовину сточенный грифельный карандаш. На покоробившемся от времени переплёте сидела тряпичная куколка с заплетёнными в косы соломенными волосами – Мэри-пастушка с миниатюрной корзинкой, тётушка Розмари сразу же её узнала. Пыль тончайшим налётом покрывала стены тайного убежища, и со сладостным чувством ностальгии она провела по ним пальцем, оставив волнистый след, похожий на древнюю руну.

Опустившись на пол и прижавшись к стене, тётушка Розмари установила плоский медный подсвечник перед собой и долгое время смотрела на ровное пламя свечи, чуть дрожавшее от её прерывистого дыхания. Когда сдерживаться уже больше не было сил, она бережно взяла в руки пастушку Мэри и сжала её ивовую корзинку так сильно, что та превратилась в горстку истлевшей трухи.

Ладонь кольнуло, будто тупой иглой, и тётушка Розмари медленно, всё ещё не веря, разжала руку и поднесла её к глазам. В пригоршне шелухи лежал желтоватый камень размером с абрикосовую косточку. Неправильной формы, с трещеватым наростом на одной стороне, он искрился на гранях и отбрасывал на стены потайной комнаты дрожащие грозди радужных огоньков.

***

Пока Джереми Эштон выступал в роли шофера, Вивиан молча смотрела в окно. Автомобиль шел мягко, даже и не скажешь, что они едут по английской сельской дороге, а не по калифорнийскому шоссе.

Эштон молчал, не делая попыток развлечь ее разговором или блеснуть остроумием, и Вивиан была ему благодарна. Именно этого ей и хотелось – ехать и ехать без конца и без цели, молчать, лениво рассматривать проплывающие мимо долины, цепляясь взглядом за отары овец, издалека походившие на клочки ваты, или наблюдать за полетом крупных птиц, чьи названия были ей неизвестны. Начался мелкий дождь, и его пелена скрыла окружающие дорогу холмы, создав у Вивиан ощущение, что автомобиль с пассажирами всего лишь часть декорации к кинофильму, а туманная завеса маскирует внутренности съемочного павильона.

Девушка первой нарушила молчание:

– Из-за просьбы моего деда, полагаю, вам пришлось пренебречь распорядком дня, мистер Эштон. Насколько я знаю, у фермеров осенью каждый час на счету. Если вы повернете назад, то я обещаю тихонько проскользнуть в свою комнату, а деду за ужином скажу, что вы честно исполнили его просьбу и свозили меня на прогулку.

– Я сам предложил вашему деду помощь, мисс Крэббс. И вы можете не тревожиться о состоянии дел в поместье, мой управляющий прекрасно справляется со своими обязанностями.

Тон Эштона был слегка насмешливым, но нисколько не ироничным. Вивиан почему-то стало легко на душе, она с удивлением отметила это про себя и быстро взглянула на своего спутника.

– Мы скоро будем на месте, – сообщил тот, чуть увеличив скорость. – Я подумал, что вам будет любопытно взглянуть на старинное аббатство. Оно неплохо сохранилось, и там очень покойная атмосфера.

Они ехали ещё с полчаса в уютном молчании, а когда прибыли на место, то дождь прекратился, и через просветы в облаках выглянуло робкое солнце. Вивиан вышла из автомобиля, поправила шляпку и увидела далеко внизу скалы, своими очертаниями напомнившие ей корабль, лежащий на боку и вперивший в небо уцелевшую мачту. За ними, будто широкая атласная лента, виднелась тёмно-синяя кромка моря. Запах водорослей и соли – острый, даже резковатый, но по-своему приятный – проник в её ноздри и вызвал странное щемящее чувство. Крики птиц и мерный шум волн и ветра заполняли всё видимое пространство, от рыжих вересковых холмов с нагромождениями скальной породы до слоистой облачной массы, сквозь которую пробивали дорогу солнечные лучи.

На минуту девушка вообразила себя героиней английской пьесы: в голове молниеносно промелькнули эскизы костюмов, причёсок и варианты сценического грима; декорации, изображающие английскую гостиную так, как её представляют себе американские зрители; даже перипетии сюжета мелькнули яркими статичными картинками. Однако сейчас фантазии не сумели привычно взять Вивиан в плен, показавшись ей на фоне окружающей её действительности блёклыми небылицами, не более того. Пейзаж, расстилающийся перед ней, ничем не напоминал выжженную солнцем Калифорнию с её типовыми городками и бесконечными стандартизированными бензиновыми станциями. Это походило на путешествие в машине времени: легко было вообразить себе, что здесь, на побережье Восточной Англии, так и продолжается эпоха правления династии Тюдоров.