Направляясь к дому пани Углы, Лютовид мог думать лишь о Мельце. Наверное, и вправду не суждено им быть вместе. Три ведьмы – если их действительно три, а не больше – грозная сила. А Дочери Тьмы во главе с босорканьей – и подавно. К исходу ночи он уже будет мертв. У него нет даже жалких нескольких месяцев до окончания сделки со Смертью. Обрести Мельцу и тут же потерять. Хотелось волком выть от боли. Уничтожить всех. Разгромить все, что попадется на пути. Почему?! Почему Созидатель так не справедлив к нему?! Чем он его прогневил? Разве не служил верой и правдой людям, разве не защищал Свет Белый от Черта и его приспешниц? Что еще нужно было сделать, чтобы получить пару спокойных месяцев с Мельцей?

Душу рвало на части. Внутри билось что-то неведомое, злое.

Когда он дошел до дома госпожи Марницкой, уже весь клокотал от ярости. Он доберется до проклятых ведьм, даже из Мертвого царства. За то, что украли у него последние мгновения счастья. Сначала лишили семьи, а теперь лишали желанной панны.

От тумана отделились семь белых фигур. Умертвия, незаметно следовавшие за ним, заставили взять себя в руки. Ярость ослепляет, крадет силы. Как просто было, когда он не испытывал никаких чувств, когда сердце было лишь черным камнем. И как все изменилось после встречи с Мельцей. Но он ни о чем не жалел. С ней он чувствовал себя живым, настоящим. Не ржавым механизмом, а человеком. И даже те месяцы, пока искал ее, наполненные болью и отчаяньем, все же были дороже всей его жизни без Мельцы.

Сбоку мелькнула тень, и Лютовид резко выхватил из ножен саблю. Лезвие коснулось плоти. Испуганный шепот прорвал тишину:

– Це ж, я, Неккви, пан атаман!

Луна снова показалась на небе и осветила перепуганное лицо плотника. Он был таким же бледным, как и призраки, шествующие за Лютовидом.

– Все сделал, как я велел?

– А то как же! Кмети ваши у калитки ждут, а я вот плащи несу. – Он потряс темным комком перед самым носом Лютовида. – Еле у Василки раздобыл. До чего ж жадная бабища! На рассвете, небось, все помрем, а она боится с тряпками расстаться. В Мертвое царство, что ль, с ними собралась?!

Лютовид ничего не ответил разговорившемуся мастеру. Похоже, мало кто верил, что им удастся отстоять княжество у ведьм. Он и сам уже начинал сомневаться, но в душе упорно теплилась глупая надежда. Ему нужен был день, еще хотя бы один день с Мельцей. Ради этого он будет зубами грызть чертовых отродьев. Растерзает их, но получит шанс еще на один поцелуй, на прикосновение, на объятие.

С Неккви они дошли до калитки, где ждали Бран, Вит и Хельн. У Лютовида, как у каменнецкого атамана, была своя дружина. Несколько воев, чьей силы оказалось недостаточно, чтобы пройти испытания и стать атаманами. Зато кметями они были не хуже господаревых и ведьм изловили немало. Бран – искусный лучник, не уступающий Ягину, но не в пример молчаливый. Вит – следопыт, каких во всем Северном Кряже не сыскать. Хельн – никогда не расстающийся с метательными ножами, попадающий в цели, которых обычный человек и не заметил бы. Все вместе они справятся. Не может быть иначе.

Лютовид открыл было рот, чтобы приветствовать кметей, но за их спинами распахнулась неприметная дверь. Из дома вылетела пани Марницкая. Бледная, растрепанная, с горящим взглядом, она походила на умалишенную. Заметив Лютовида, госпожа кинулась к нему, и только сейчас атаман увидел: она была босиком.

– Девочки моей нигде нет! Домой не явилась!

Она бросилась к нему, сжатыми кулаками начала молотить по груди:

– Нигде нет! Весь берег обыскали!

Лютовид осторожно сжал ее запястья и отстранил от себя.

– Она в доме моем. Под защитой.

Пани не сразу расслышала его слова. А когда поняла, на лице отразилась надежда.

– С ней… С ней все в порядке? Демьян… Он сказал, что Ашоль…

Лютовид скрипнул зубами:

– Он ее не тронет.

– А ведьмы? Они ведь панн требовали! С ними не совладать…

Лютовид нахмурился:

– Мы все же попытаемся.

– В прошлый раз нас никто не защитил…

Лютовид замер на месте. В прошлый раз?

– О чем вы?

Пани Угла опустила голову и тяжело вздохнула:

– Они уже приходили однажды. Забрали девиц незамужних да мужчину. Черта хотели призвать. Нас и отдали… Помню их предводительницу. В ней столько жестокости было, злобы. Мне казалось, что даже ведьмы не должны быть такими, как она…

Пани замолчала, задумчиво глядя вдаль. Вдруг она подняла руку и указала на что-то пальцем. Лютовид повернулся в ту же сторону. Его дом… Он единственный горел в сумраке. Яркое, буйное разноцветье витражей не поддавалось ужасу, окутавшему окрестности.

– Там атаман жил. Который еще до Цельга служил… И жена была у него… Красавица… Все мужики на нее заглядывались. Девки красоте завидовали. Сына она родила. Смешной такой мальчишка был. Чернявенький… Они вместе часто гуляли по холмам.

Пани Угла замолчала, а Лютовид затаил дыхание. Ему хотелось крикнуть, заставить ее говорить дальше, продолжить. Но он не мог выдавить из себя ни слова.

– Атамана тогда в соседнее княжество позвали – беда какая-то у них приключилась, тамошний ворожейник никак сам справиться не мог. Он уехал. И тем же вечером ведьмы явились. Точно так же откуп запросили. Четыре панны невинных да молодец. А не было у нас тогда четырех панн – одни старики. Троих нашли дев, а четвертую где взять? И тогда вызвалась Фаллегат, жена атамана. Сказала, знает, что с ведьмами делать. Она с нами пошла. Холодно было, темно. А она нас утешала, успокаивала. Говорила, чтобы ничего не боялись, что не даст нас в обиду.

По щеке пани Углы скатилась слеза.

– Она тоже ведьмой оказалась. Но не такой, как они… Это я уже потом поняла, когда вспоминала. Их главная… Имя у нее такое еще было… Совсем не ведьминское, простое – Черупка… Так вот она говорила, что Фаллегат своих сестер предала, ради мужика и ублюдка, сынка их, значит… А Фаллегат ей в лицо смеялась. Змей на других ведьм напустила. Не знаю уж, как у нее получилось, но она прогнала мерзавок. Вот только… – Пани Угла вдруг взглянула на него, глазами прямо в душу впиваясь. – Они ее с собой забрали. Странно, что нынче никто и не упомянул о том случае…

Госпожа замолчала и снова на дом его посмотрела.

А Лютовид позволил себе вспомнить мать. Она была великой ворожейкой. Ворожейкой, которая ради любви поступилась собственной сутью. Никто не мог превзойти ее в змеином колдовстве. Она смогла призвать самого Змиева Господаря в духи-охранители. Вот только не себе оставила зачарованное кольцо, а ему отдала. Лютовид же спустя много лет вставил в кольцо черный адамант – все, что от его сердца заговоренного осталось.

– Я к племяннице пойду. Рядом нужно быть.

Кивком головы Лютовид подозвал Хельна:

– Он вас проводит.