Только я хотела признаться, что на самом деле понятия не имею, куда нас завела, как Тигра сказала:

— Серебряное озеро. Мы с семьей когда еще путешествовали, видели похожие — Золотое и Медное. А это, судя по цвету, Серебряное. Веселая штука, на самом деле. Каждый день ровно в полдень поверхность застывает и позволяет путникам перейти на тот берег прямо по воде. Так что Тина дело говорит: подождем здесь до завтра.

Я ничего такого не говорила, а только выбрала место для ночлега наугад. По крайней мере, от Тигры хоть какая-то помощь. Я с облегчением выдохнула: завтрашний день уже не казался таким же бесцельным, как предыдущий.

Мы развели костер и разделили друг с другом скромный ужин: несколько крекеров, кусочек козьего сыра и по очереди отпили из фляжки с родниковой водой. Когда еда уже закончилась, а сон еще не пришел, мы сидели в кругу вокруг огня — Орон в обнимку с Рутель и мы с Тигрой, прижавшись друг к другу боками, — и пытались поддерживать беседу. Но о чем бы мы ни начинали говорить, разговор все равно сводился к дикому лесу и новой крепости.

— Я как-то подслушала разговор родителей, — сказала Тигра непривычно тихим усталым голосом. — Они как раз говорили о том, каким это место может стать лакомым кусочком для всякого преступного отребья. Земля в центре Плоских земель, туда ж все дороги фактически ведут. Там бы давно что-нибудь возвели, но, говорят, место то проклято. Поэтому и лес диким зовут: мало какие маги там надолго задерживаются, а тем более…

Тут Тигра запнулась, и я поняла, что она хотела сказать. А тем более молодые.

Перед глазами сразу всплыла ухмыляющаяся физиономия Лиса. Я уже едва могла вспомнить, из-за чего злилась на него. По сути, он не сделал ничего ужасного. Ну да, побил меня моим же оружием, но это я виновата, что вообще согласилась на эту авантюру с приворотным зельем. Тут вина только моя и ничья больше. А что касается наших старых разногласий, тут я тоже не могу сказать о нем ничего дурного. Несмотря на вечно несерьезный вид и показное пренебрежение, Лис всегда заботился обо мне больше, чем я думала.

Время лечит все. А когда старые, почти стертые из памяти обиды сменяются вестью о пропаже, то тут начинаешь корить себя за глупое поведение. Я должна была сказать, что простила его за все, что мои чувства к нему ничуть не изменились. Но сейчас мне остается только грызть мятные леденцы в компании полутигрицы и психованных молодоженов.

— О чем вы вообще думали?!

Мои слова застыли, как гром посреди ясного неба. Если до этого ребята еще позволяли себе легкую улыбку, то сейчас их бледные серьезные лица говорили только об одном: Тина, только не сейчас. Но меня уже невозможно было остановить.

— У нас заканчивается еда, нам повезло, что мы до сих пор не встретили ни одного циноцефала и не наткнулись на гарпию. Леший-спеший, да я понятия не имею, куда нам идти! Как вы можете сидеть здесь и говорить о пропавших магах как о чем-то будничном? Хотели приключений? Не сиделось дома? Только когда желудок к спине прилипнет, не говорите, что я вас не предупреждала!

Закончив свою короткую, но пламенную речь, я освободилась из-под плаща, которым мы с Тигрой вместе укрывались и не оборачиваясь направилась в сторону воды. Лучше бы кто-нибудь из них что-нибудь сказал, пусть даже Орон, потому что эта тишина за моей спиной заставляла меня чувствовать себя виноватой еще больше. Ненавижу.

Мне всю жизнь хотелось сбросить груз, который я тащила на своих плечах. Я мечтала уехать из крепости, чтобы быть как кошка у себя на уме. Но сначала родители, теперь эта троица… Несмотря на свою нерушимую корку, внутри я была мягкая, как хлебный мякиш.

Я усмехнулась и зашвырнула камешек как можно дальше в темноту. Всплеска я не услышала, потому что тут же набрала полные руки камней и стала ими швыряться, как заведенная.

Как же мы с Лисом оказались похожи. Оба обожаем брать на себя лишнюю ответственность.

Мне хотелось плакать, но слезы никак не шли. Сейчас я жалела себя даже больше, чем пропавшего возлюбленного. Я не знала, куда идти, что делать. Мой план оказался не надежней песочного замка, который превратился в руины под первым же дождем.

Но должен же быть хоть какой-то способ все исправить.

Внезапно какая-то птица пролетела прямо перед моим лицом, задев крыльями щеку. От неожиданности я замерла, галька выпала из обвисших рук.

Это оказался голубь. Он сел на мое плечо, как будто знал меня, и, сладко воркуя, стал клювом водить по моим волосам. Когда я посадила птицу на руку, сердце мое едва не остановилось. Да, это могло быть совпадение, да, я могла ошибаться, потому что было слишком темно, но тем не менее я готова была поклясться, что именно хозяина этой птицы-альбиноса я сейчас хотела найти больше всего на свете.

Не сразу я заметила привязанную к лапке записочку. Начав читать, я сначала подумала, что голубь принес мне ее по ошибке, что адресована она совсем другой девушке, но слова постепенно приводили к осознанию.

«Дорогая Тина, я знаю, что это письмо рано или поздно найдет тебя. Зная тебя, возможно, когда ты будешь уже далеко от дома. Готов поставить золотой, что ты сейчас ночуешь в каком-нибудь поле под полной луной.

Прости, что не попрощался с тобой перед отъездом, но я думал, что иначе не выдержу и начну умолять тебя отправиться со мной. Какая-то часть меня только на это и рассчитывала, иначе бы я нашел бы себе помощника еще давным-давно. Но я рад, что ты осталась, и надеюсь, что из тебя получится отличный мастер зелий. Кто бы мог подумать! Мне всегда казалось, что зелья — твой нелюбимый предмет.

Жаль, что голуби не летают со скоростью света или хотя бы со скоростью сплетен. Сейчас я отдал бы все за то, чтобы ты была дома. Если это так и ты еще в крепости, прошу тебя, не вздумай волноваться и уж точно не вздумай нарушать закон. Если ты это уже сделала… Что ж, я не удивлюсь.

Со мной все в порядке. Да, в диком лесу начали пропадать маги, и я по неосторожности ввязался в одну историю, из-за чего несколько дней провел в лесу, поэтому меня и поместили в список пропавших.

Следуй за моим голубем: он приведет тебя прямо к опушке дикого леса. Надеюсь, с тобой все в порядке. И… прости меня. Ты знаешь, за что».

— Что это ты там читаешь? — бесцеремонно поинтересовалась материализовавшаяся за спиной Рутель. Хотя я и не могла разглядеть ее в темноте, была практически уверена: руки сложены под грудью, подбородок горделиво вздернут вверх. Да, Рутель изменилась после замужества, но некоторые вещи в людях сложно изменить.

— Ничего.

— А голубь откуда?

В темноте бывшая староста сама видела, как птица. Я поспешно спрятала записку за спину. Ее содержимое было таким личным, что я не хотела, чтобы кто-либо еще читал ее. Особенно Рутель.