— Да. — Женя краснеет и открывает сумочку, достает кошелек. — Да, конечно. — Она поднимает на собеседницу вопросительный взгляд.

Глаза у сидящей напротив женщины становятся удивленными, брови ползут вверх, а через мгновение она уже заливисто хохочет и машет на Женю руками:

— Убе… убе… уберите. Ну, вы даете, Евгения! — В следующий момент она уже серьезна и говорит без тени улыбки: — Вам повезло, что здесь сижу я, а не кто-нибудь пообидчивее и по… как это сказать — горже или гордее? Летели бы сейчас отсюда, и весь сказ. Да… хорошее же впечатление я, оказывается, произвожу на людей: прохвостка и взяточница!

— Простите, я не хотела вас обидеть. — Женя готова провалиться сквозь землю.

— Верю! — Снова легко, задорно, с озорством. — Ладно, пойдемте, я покажу вам свое детище. Сначала надо клиента хорошенько — что?

— Что?

— Заинтересовать, а потом уж обработать. Так что я вам сначала покажу, за что с вас выкуп потребую, а уж потом расскажу, чего хочу. Так будет справедливо. А то вы еще ничего не видели, а я уже торгуюсь. Ну что, договорились?

— Договорились. — Женя тепло улыбается в ответ. Женщина ей очень нравится. Она такая же, как ее речь: быстрая, юркая, немного кокетливая, не лишенная самоиронии. Если бы Женя закрыла глаза и только слушала, как та говорит и двигается, она бы дала ей не больше тридцати лет. Но испещренное дорожками морщинок лицо, уже заметно дрябловатая шея, которую призван скрывать не справляющийся со своей задачей мило завязанный шелковый шарфик, вздувшиеся вены на руках и деформировавшиеся костяшки на суставах пальцев не дают забыть о том, что их обладательнице, скорее всего, уже давно перевалило за шестьдесят.

— Пойдемте. Сейчас хорошее время для первого посещения: занятий нет, так что мы никому не помешаем.

Женя едва поспевает за стремительно летящей по коридору заведующей реабилитационным центром для детей, страдающих аутизмом.

— Вот, взгляните. — Женщина распахивает дверь. — Правда, удивительно?

Женя не замечает ничего необычного. Перед ней стандартная игровая с плюшевыми медвежатами, куклами, машинками, колясками, мини-парикмахерской, мини-кухней и традиционной горкой, заканчивающейся бассейном с пластиковыми шарами.

— Я… я не понимаю.

— Нет? — В глазах крайнее изумление. — Ладно, я объясню. Иногда посетителям нашего центра требуется не один год, чтобы попасть в эту комнату, но попадают, в конце концов, практически все. Теперь понимаете?

— Кажется, да. — Женя действительно начинает осознавать, что имеет в виду заведующая: посещая их центр, занимаясь по специальным программам, ребенок-аутист становится похожим на своих сверстников, не имеющих проблем с общением. Он начинает играть в те игрушки, которые раньше его не интересовали, принимает участие в совместных играх, запоминает правила, которые до этого усвоить не мог. А главное, судя по наличию в этой комнате кухни и парикмахерской, вступает в контакт со сверстниками.

— Прекрасно. — Заведующая удовлетворенно кивает. — Итак, вы видели конец пути. Теперь давайте пройдем к его началу.

Женя не торопится идти за заведующей. Смотреть, как функционируют медицинские приборы, в работе которых она совершенно не разбирается, особого желания не возникает. К тому же она подозревает, что даже подробные объяснения не помогут ей понять, каким образом магнитные волны или рефлексотерапия способны оказывать влияние на мозг человека.

— Не отставайте! Конечно, помещение у нас небольшое, заблудиться сложно, но лучше в коридорах не задерживаться. Те маленькие посетители, которые все еще здесь, могут испугаться.

— Посетители?

— Да. Мы здесь не любим слова «пациент». Среди аутистов достаточное количество людей без каких-либо нарушений функций головного мозга. Так кто же дал нам право решать, что эти дети ненормальные? Нет, границы этого определения весьма размыты, я бы даже сказала, призрачны.

— Но вы же лечите детей?

— Лечим? Я бы не была так непреклонна. Скорее адаптируем к жизни в социуме, а уж кто больше нуждается в лечении — мы или они, я порой и сама не знаю. Знаете, несмотря на наличие в названии нашего центра слова «реабилитационный», здесь нет ничего напоминающего медицинское учреждение.

— Да? — Женя недоверчиво оглядывает белоснежные стены.

— Ну, разве что этот больничный цвет, — поддевает ее женщина. — Поверьте, Женя, здесь вы не найдете ни медицинской аппаратуры, ни стеллажей с лекарствами. У нас свой путь, и не менее успешный, чем традиционный.

Женя не может сдержать скептической ухмылки. Все народные целители, экстрасенсы и ясновидящие издавна кажутся ей шарлатанами, и способы лечения болезней, отличные от лекарственных, она всерьез не воспринимает. Благодарность к девушке, направившей ее сюда, которую она испытывала еще несколько минут назад, сменяется раздражением и унынием. Связываться с паранормальным миром она никогда не хотела ни добровольно, ни принудительно. Не уловить изменений в Женином настроении невозможно, но заведующая, кажется, перестает обращать какое-либо внимание на выражение лица своей спутницы. Она просто говорит то, что собиралась сказать.

— Если разобраться, то для того, чтобы побороть аутизм, необходимо стимулировать зоны головного мозга, которые находятся в неактивном состоянии. Обычно имеются в виду лобные доли — зоны активного мышления, инициативы и социальных навыков — и речевые зоны — понимание речи, словарный запас и навыки говорения. Для того чтобы это сделать, поверьте, совсем необязательно использовать барокамеры, стимуляторы и магнитно-резонансную терапию. Конечно, я не умаляю достоинств медицины. Без врачебной практики вряд ли мы смогли бы продвинуться далеко вперед…

Женя чувствует, как угасший было интерес к разговору просыпается вновь.

— …но и медицина без нас не достигла бы того прогресса и никогда не получила бы тех знаний об аутизме, которыми она наделена сейчас. Подумайте, Женя, что нужно делать с человеком, отрешенным от мира, отстраненным, задумчивым? Неужто его необходимо лечить?

— А разве нет?

— Я полагаю, его необходимо обучать общению. Так что, боюсь вас разочаровать, дорогая моя, но, если вы шли в больницу, вы ошиблись дверью. Вы пришли в совершенно другое учреждение. Мне нравится называть наш центр образовательным учреждением, если хотите, школой. И добро пожаловать в первый класс! — она распахивает дверь, перед которой остановилась за минуту до этого.

Женя заглядывает в помещение: там нет ни столов, ни стульев, ни какой-либо другой мебели. Только ковролин на полу и несколько небольших подушек оранжевого цвета.

— Это основа основ, наша азбука жизни, если угодно. Что нужно сделать для того, чтобы ребенок слышал команды и выполнял просьбы?

— Не знаю. У меня нет детей.

Женщина пытливо смотрит на Женю:

— Вы же сказали, что заведуете дельфинарием.