Анатолий Николаевич не стал отказываться. Потом он провожал Валентину. Захотелось прогуляться по вечернему городу. Пройтись не спеша. Ему успела надоесть беспрерывная гонка, подсовывающая одно мероприятие за другим, заставляющая жить по минутам.

Подморозило. Но улицы не казались озябшими.

– Представляешь, как изменится наша жизнь после выборов? – мечтательно проговорил Анатолий Николаевич.

– Твоя – изменится. А моя?

– Не говори глупостей. Поедем в Москву вместе. Поняла?

– Да, – не без удовольствия ответила она.

Мимо проплывали окна. Светили мягким светом, сообщая – здесь идет вечерняя жизнь.

– Еще нам стоит где-нибудь отдохнуть после выборов. Но я пока не решил, где. Чтобы недорого, и тепло было. Как выяснить?

– Я не знаю… Хочу себе новое пальто купить.

– Купи.

– Всё времени нет.

– Давай я завтра поеду один. А ты отправишься по магазинам.

– Ни за что. Я должна тебе помогать.

Было поздно, когда он появился дома. Николаша спал, мерно посапывая. Устроившись на кровати, Анатолий Николаевич думал о том, что поехать отдохнуть после выборов за границу скорее всего не удастся. Важнее быть в Москве. Нельзя упустить процесс распределения должностей. А еще стоит подучиться. Маловато у него знаний. Знания нужны, чтобы подкрепить талант.

«Буду читать в свободное время Ленина и Маркса», – решил он, засыпая.

День закончился и начался вновь. Завтра превратилось в сегодня. Так заведено, чтобы удобнее чувствовать ход жизни, чтобы строить планы, а потом получать результат – удалось или не удалось? Григорий привык, чтобы удавалось.

Утренний самолет уносил его и Наталью Михайловну к Москве. Задумчивое темно-синее небо заглядывало в иллюминатор. Зыбкая белая поверхность расстилалась внизу. Облачное покрывало, под которым зачем-то пряталась Земля. Он повернул голову к Наталье Михайловне, сидевшей рядом.

– Не боишься летать?

– Не боюсь. Если суждено погибнуть, погибнешь.

– Я тоже так считаю. Видишь, как у нас много общего.

Охапка газет лежала на коленях у Григория. Он купил их в аэропорту. Следовало посмотреть, что там происходит в стране, измученной предвыборными заботами, экономическими неурядицами, клановой борьбой. Но он позволил себе расслабиться. Приятно было глазеть в иллюминатор и ничего не делать.

Устав от высотного полета, лайнер проткнул облачный слой, покружил вблизи от поверхности планеты, юркнул на бетонную полосу. Потом надвинулось здание аэропорта. Быстрое перемещение из одного пункта в другой произошло.

Бомбилы набросились на них: «Куда ехать? Подвезем. Такси, такси. Поехали». Страстные призывы не были услышаны. Григория ждал собственный водитель.

– На Старую площадь, – сказал Григорий, расположившись на заднем сиденье. Дальнейшие слова предназначались Наталье Михайловне. – Заедем ненадолго на Старую площадь. А потом – культурная программа.

Она промолчала.

Пролетев по ровному асфальту шоссе, машина вонзилась в особое пространство, загроможденное всевозможными зданиями и называемое Москвой. Особое место на территории страны, вместившее многие миллионы жителей, дающее им кров, заработок, а заодно и массу проблем, заставляющее жить в суете, в спешке. Особый ритм жизни, жесткий, напряженный, изнуряющий. Насыщенный. Такого не было нигде в огромной стране, называемой Россией. Григорий любил этот город.

Всё получилось дольше, чем он предполагал. Целый час кабинет, в который он стремился, был недоступен. Срочные звонки, важные посетители. Наконец он смог миновать добротную дверь.

– Пять минут, – вылетели ему навстречу слова. – Что у тебя?

– Я по поводу моего кандидата…

– Иди ты на х…й со своим кандидатом! У нас других забот хватает. Коммунисты давят. С «Родиной» столько хлопот. Тут еще правые… А ты лезешь с этим… как его… с Мельниченко.

Григория не так-то просто было отбрить.

– Ты Мельниченко от «Единой России» не отделяй. Он, согласно моей установке, постоянно агитирует за партию, – самозабвенно врал Григорий. – На этом построена предвыборная кампания. А ты – какой-то там Мельниченко. Леня, мы пашем на тебя. Корячимся.

– Хватит лапшу вешать, – примирительно проворчал обладатель кабинета. – Чего ты хочешь? Только не тяни.

– Я к тебе по поводу предстоящего приезда знаменитостей по линии партии. Загвоздка в одном – мой график встреч несколько отличается от того, который приготовило местное руководство «Единой России». Мне от тебя нужен сущий пустяк. Чтобы ты позвонил и сказал, что я – ответственный за этот приезд. В конце концов, я не для себя стараюсь. Для дела.

Помолчав, хозяин высокого кабинета шумно вздохнул.

– Как вы все мне надоели. Каждый на себя одеяло тянет. Каждый что-то урвать хочет… Ладно, позвоню туда. Позвоню. – Он потянулся к еженедельнику, сделал пометку. – Больше у меня нет ни секунды. Выметайся.

Наталья Михайловна спокойно сидела в машине. Григорий плюхнулся рядом. Бодренькое выражение торчало на его лице.

– Проблемы решены. Теперь можно оттянуться. Едем в ресторан.

– Сначала – в Дом художника, – четко проговорила она. – Уж если мы в Москве.

Григорий не стал спорить. Машина свернула на набережную Москва-реки, проехала мимо Кремля, потом по мосту перемахнула на другой берег, миновала мрачноватый Дом на набережной, выбралась на Якиманку, а через какое-то время опять свернула к Москва-реке. Вскоре показался громоздкий белокаменный параллелепипед пристанища картин и художников, застывший неподалеку от Крымского моста.

Наталья Михайловна ходила по залам, окидывала быстрым, цепким взглядом живописные работы. Лишь около немногих останавливалась, пристально смотрела, размышляя о чем-то своем. Григорий ходил за ней следом, но не мешал ей. Здесь был ее мир. Пусть поживет в нем. Пусть потешится.

В одном из залов, где работала частная галерея, Наталья Михайловна разыскала хозяина, стала расспрашивать его. Ей понравились полотна одной художницы. Оказалось, та совсем недавно умерла.

– Жаль. Хорошие картины…

Когда все было осмотрено, Григорий услышал:

– Можем пообедать здесь. Вполне нормальный ресторан.

– Нет, – энергично возразил он. – Обедать мы будем в другом месте.

Это был его мир. Тут принимал решение он.

Произошло перемещение в модный ресторан. Григорий с удовольствием следил за тем, как она изучает обширное меню, давал комментарии:

– Это стоит попробовать… И это… И это тоже.

– Ты хочешь, чтобы я лопнула?

– Хочу, чтобы ты получила удовольствие. Истинное.