тянется в смертном теле, не ведая, куда идти ей, – и уходит в рост. И живут великаны подолгу в гротах, землянках-холмах или в высоких кривых избах, лишь бы голод утолить можно было. В еде непривередливы обычно, лучшее съестное для них – человек. Скрытны они, несмотря на размеры, сильны невероятно, семьи не имеют – безродны по природе своей неправильной.

«Коль попался к великану, то разыграй его, поговори. Можешь скот предложить на откуп, но в долгу не оставайся, иначе жизни не даст! Чудовища снаружи, до человека внутреннего можешь ты докричаться. Но не будь настырен: наглость гиганты не любят. И про семью не заикайся пред огромным одиночеством».

Лаино, путешественник, перевод с тайянского

Истреблены великаны или нет – доселе неизвестно. Век нынешний и предыдущий точно не видали гигантов живых, даже костей огромных, но человеческих, не сыскали.

Краплак говорит, что страж Восточного Некрополя из великановых костей сложен: гигант замурованный, плечи, голова да длинные руки только торчат и вход охраняют. И если плохи дела будут у Южного Некрополя, то встанет бессмертный гигант… Должна добавить: не все демоны злы. Те, что со временем осели в бездушном – в дереве, мху или камне, даже в брошенном здании, – уже не демоны, а духи выбранных мест, их хранители. Нрав такого духа может быть противен. Захочет, человека заведёт, куда не просили, глупость скажет, пошутит как-нибудь обидно, однако зла в таких демонах почти не осталось, только на гадости мелкие и хватает. Есть ещё малые демоны, что со зверьём водятся, и таких с чудовищами спутать можно. Чёртов ум в зверином притупляется, главенствует инстинкт.

Что демонами движет? Что заставляет творить зло с людьми? И может ли человек и чёрт в мире ужиться, не став рассадником смертей и боли? Даже древние умы не знают всю демонов природу, и не скоро Человечество сможет с демонами язык общий найти, если вообще искать будет.

У прошлого длинные тени.

Примечание: завещаю храбрейшему из умных, умнейшему из храбрых о демонах узнать больше, придать их многообразию схему.

Краплак улыбается, когда читает эти строки. Завещания – просьба от мёртвого живому. Но даже Бессмертному завещал мертвец по имени Кирр.

Примечание: есть ещё одна теория, касающаяся демонов происхождения. Не есть они мысли божеств, и к богам они не относятся. Говорит Найдо, колдун тайянский, вечный изгнанник, чьи тексты ересью в империи признаны, что демоны – тени драконьи, оставшиеся без хозяев. И ищут они в людях змиев наследников, и что путь вместе с ними – путь истинный для человека. Кто прав, еретик или безумец, мне неизвестно.

Тысяча лет рабства

Ещё во времена до Сиим человек рождался в кандалах. Забыто было величие тогдашнего Человечества, сломлено в каждом клочке земли. Не осталось государств и городов – одно сплошное владение рогатых тварей. Тогда демоны над людьми стояли всесильными повелителями, а глухие к молитвам божества лишь бродили по земле, не отвлекаясь от дел.

Поедали отпрыски Междумирья слуг своих, затевали бои кровавые потехи ради, души смертных людей изводили, как желали. И строили чертям храмы высокие, и славили каждого рогатого вождя, и войны устраивали, чтоб в крови черти резвились и смотрели, как страдание множится.

И тянулась бы эпоха демонова вечность, не явись средь простых людей воины, чьи души в великих муках обратились ярким пламенем. Был огонь сей губителен для всякого, кто миру нашему чужд и противен, и гнул он Драконью Гибель, и сложилось колдуново железо мечом.

И пришли за демонами Первые.

Опалённые и первые

Давно из Драконьей Гибели мечи да топоры не ковали: владеющему колдунством не с руки карать врагов в рукопашном бою, а изготовление даже крохотного гвоздика из колдунова железа стоило большого труда и затрат.

В сказках, предшествующих чистому детскому сну, не раз говорили родители чадам своим о войне времён полузабытых.

Никто не скажет, есть ли то хитрость человеческой природы иль чудо его приспособления, но в пламени души сгорели нечестивые храмы и крепости, слетели головы самопровозглашённых рогатых царей, разбиты оказались все цепи на шее Человечества – и восстало оно таким, как ныне мы его знаем.

Ковали Опалённые – так прозвал народ своих защитников – мечи из колдунова железа в духа пламени, и тем крепко такое оружие, чем крепок дух его владельца. Изделия такие из Драконьей Гибели есть человечьей силы продолжение, и смерть они демонам несут, покуда живы их обладатели. Годами хохотала Та, Что Забирает, завидев покойниками тех, кто умирать доселе не мог. А как померли первые воины Человечества, те попросили у Смерти средь мира мёртвых место, закрытое от тревог и гнева. Сделка меж Самой Седой Смертью и Первыми крепка до сих пор: за скованными золотыми душами Первых надёжно хранятся души их последователей. И была я там, в Смерти Садах, и видела эти врата. И седые локоны мои есть напоминание о том путешествии, и сердце моё благодарное есть напоминание о встрече с великими мертвецами.

С тех самых пор, как демонова власть была разбита и стёрта, а ранние боги скрылись в своих дворцах небесных поодаль от людовой ярости, смертный народ вновь стал миру хозяином. Племенами побился род человеческий, и вспомнил он и ненависть к брату своему, и корысть глубокую, и власти вкус. Забыты остались имена храбрых душ. Забыты, впрочем, были и демоны.

Что есть подробно пламя духа? Об этом Валийдон говорил:

«Ключ к победе материи над эфиром. Это огонь, что возле сердца возникает, горит он до сей поры, пока не умрёт владелец иль не падёт воля его. Как пламя из костей драконьих, только чище, ярче. И разгореться может оно лишь у того, у кого душа сильна. В момент смуты великой если устоит человек, то пламя он в груди поднимет…»

Валийдон Безумный, «Шаг Между Мирами», отрывок

Как достичь такой огонь особый, сейчас мне неясно. Метафорой ли говорит со мной мертвец сумасшедший? Что есть «смута великая»? Уж если использовать его в кузнечном деле над Гибелью Драконьей, как Опалённые, что может выйти? Предстоит нам с сёстрами узнать.

Пока не принёс Алый человек на Эпилог магию, не слышно было чертей. Но те в бормотании колдунов слова знакомые разобрали и вернуться спешат. По сей день сбегаются демоны на поля сражений, подкрадываются к тёмным сердцам и жалят ядом сомнений – ждут момента, чтоб вернуть мир живых себе. Знахарям являются они в кошмарах, тревожат даже королей: