А для него все уже подготовлено – в шатре лежат сотни небольших круглых венков, сплетенных из ветвей кипариса. В центре каждого венка закреплена короткая свеча. По моей команде военные разбирают венки и выстраиваются двумя шеренгами по берегу Неи.

– Так получилось – начинаю я свою речь, и магия подхватывая ее, доносит мои слова до народа, собравшегося на мосту – что мы с вами только сегодня собрались, чтобы воздать почести нашим доблестным героям, павшим в кровавой битве у реки Червонной. Хотя она произошла еще летом. Но в этом нет нашего пренебрежения к павшим, или нашей вины. Нет, просто мы в то время готовились уже к следующей битве, которая должна была стать решающей – принести нам победу или смерть.

В воцарившейся тишине слышно, как на берег с тихим шелестом набегают волны, неся с собой покой и умиротворение.

– И мы победили! Но победили еще и потому, что за нашими спинами незримо стояли наши павшие боевые товарищи, вдохновляя всех на победу. Мы не могли предать их доверие. Один великий воин древности сказал: «Уступленные земли можно снова занять, но потеря людей невозвратима». Да, это так. Но еще важнее, чтобы потеря не была бессмысленной, чтобы каждый совершенный подвиг и каждая смерть в бою стали вкладом в общую победу.

Одобрительный гул проносится по шеренгам военных, на мосту взволнованные люди взрываются одобрительными криками. Во многих семьях кто-то погиб в той кровавой битве, всем есть, кого сейчас вспомнить…

– Отныне день, в который произошла битва у Червонной, станет в нашем княжестве Днем Памяти, в который мы будем вспоминать и чествовать всех, кто отдал свою жизнь за свободу нашей Родины от врагов. Слава павшим героям! И вечная им память!

– Слава… Память… – подхватывают мои слова военные, ударяя кулаками в грудь. Их голоса разносятся над рекой и слова повторяются горожанами.

Я первым опускаю свой венок в воду, и свеча, повинуясь магии, вспыхивает на нем. Моему примеру следуют все остальные. Еще немного магии Огня – и вот уже пламя сотен свечей отражается в спокойных водах Неи, и оттого кажется, что их там уже не сотни, а тысячи и тысячи. Потоком воздуха я направляю венки на середину реки, чтобы потом, собрав их в длинную вереницу, отправить в сторону залива. Привлеченные ярким светом, над венками собираются и кружатся в полете тысячи ночных мотыльков и мошек.

– Как будто души наших погибших товарищей пришли проститься с нами… – говорит маршал Алистер, и все застывают, обдумывая услышанное. Кому-то из горожан на мосту эта мысль видимо тоже приходит в голову.

– Смотрите, души павших воинов! – раздается детский крик, и его подхватывают взрослые.

Зрелище и впрямь завораживающее… Даже я, затеявший этот торжественный ритуал, не до конца представлял себе, что это может так потрясающе выглядеть. Что уж говорить о моих не избалованных яркими шоу подданных.

– Вечная память и вечная слава героям… – тихо повторяю я, провожая глазами светящуюся ленту венков.

Мы стоим на берегу до тех пор, пока эта завораживающая вереница не скрывается вдали. Моя магия уже не дотягивается так далеко, и свечи начинают постепенно гаснуть на ветру. Светящиеся мотыльки тоже улетают, как будто растворяясь в ночном воздухе, и отсюда с берега кажется, что это души павших снова возносятся на небо. Незабываемая ночь…

На следующий день весь город взбудоражен слухами о вечернем мероприятии на реке. Взбудоражен до такой степени, что даже Главный жрец Илиус встал утром с постели и решил сам провести службу в Храме, куда пришли участники вчерашнего приема в Замке. Надо ведь показать народу, что наши военные тоже верные сыны Церкви Единого. Так что все внутреннее пространство Храма заполнено сегодня людьми в мундирах, хотя конечно, и гражданских лиц здесь тоже хватает. Особенно лиц дамского пола. Что ни говори, а статные военные пользуются успехом у женщин в любом из миров.

Так что, похоже, я один сейчас скучаю на этой поминальной службе. Все остальные чем-то заняты и довольны. Военные – тем, что авторитет армии неуклонно растет, и повышенным женским вниманием. Дамы – тем, что можно безнаказанно пофлиртовать с мужественными парнями в мундирах и заодно выгулять свои новые наряды. Княгиня София привычно радуется моему сыновнему послушанию и очередному проявлению уважения к Церкви – в Храм на службу меня теперь редко когда затащишь. Фридрих же… а вот, пожалуй, не знаю, чему именно радуется этот хитрец. И радуется ли он вообще. Или только умело изображает блаженную святость на своем лице, а мечтами уже в постели какой-нибудь красотки – от них у дядюшки отбоя нет…

После службы Илиус аккуратно придерживая меня за локоть, просит немного задержаться. Ему явно донесли про загадочное вчерашнее мероприятие, и теперь любопытство борется в Жреце с тревогой: а вдруг я недоброе против Церкви замыслил – например вернуть в Минэй язычество? Ну, да… самое время об этом обеспокоиться. Особенно после того, как сам он на днях к алтарю богини Мереи припал и магии из ее источника от души хлебнул!

– Ваше Сиятельство – ласково начинает Илиус – не расскажите мне, что это за необычный магический ритуал вы проводили вчера ночью на реке?

– Магический?! – изумляюсь я, набрасывая привычную маску недалекого отрока – Что вы, Ваше Преосвященство! Там магии-то было с гулькин… клюв. Это всего лишь древняя дань памяти погибшим, я о таком в книжке когда-то прочел.

– Какой книжке? – настораживается грандмастер.

– С описанием деяний великих полководцев древности. Я ее в Ордене Огня читал.

– Да…? – недоверчиво смотрит на меня Жрец – И там этот ритуал был описан?

– Ну, не совсем – признаюсь я – кое-что мы с придворным магом и от себя добавили. Сейчас ведь осень, где нам было взять зелень и цветы? Пришлось из хвойных веток венки плести. Но тоже неплохо получилось. Очень жаль, что вы плохо себя вчера чувствовали и не смогли увидеть эту красоту. Придется вам теперь год до следующего Дня Памяти ждать.

Не давая Жрецу открыть рот, я с нездоровым юношеским энтузиазмом, взахлеб начинаю рассказывать Илиусу про Зал Воинской Славы, про награждение доблестных военных, про застолье и про завершающее этот праздник факельное шествие. Он внимательно меня слушает. Я бы даже сказал, чересчур внимательно. А мне что – жалко?! Уж лучше пусть от меня подробности услышит, чем досужие сплетни от своих шпионов, собранные по всему городу. А в том, что его подчиненные занимаются в Минэе шпионажем и доносят обо всем на Остров, я более чем уверен.

– Поминать погибших – это богоугодное дело, князь. Буду с нетерпением ждать следующего Дня Памяти.

Илиус вроде, как окончательно успокоился после моего восторженного рассказа. Ничего крамольного в поминовении павших нет, и в список опасных еретиков меня вносить не за что. Так мы с ним, рука об руку и вышли на площадь, где все было подготовлено к казни Альда Кродена. Баронам здесь не часто отрубают головы, и посмотреть на это чудо, людей собралось предостаточно. На лицах горожан откровенное злорадство, военные более сдержаны. А вот аристократы свое недовольство еле скрывают. Была бы их воля, они бы это «мероприятие» демонстративно проигнорировали, но… «noblesse oblige» – благородное происхождение обязывает. Уклониться от присутствия на казни такого же дворянина, как и они сами, для них совершенно невозможно. Если только прикинуться умирающим!