Чтобы сократить общие затраты на уход, в Нидерландах усложнили возможность претендовать на длительное обслуживание с привлечением профессиональных работников по уходу. Кроме всего прочего, в стационарных учреждениях множество мест, предназначенных для пациентов с профессиональным уходом, было предоставле­но для обычных больных. Происходит также трансформация мест с профессиональным обслуживанием в места с неформальным уходом. Если власть устраняется, возникает вопрос, кто возьмет на себя ответственность за уход за зависимыми людьми преклонного возраста. Наша история учит, что семьи, куда входили люди трех поколений и дедушка с бабушкой жили вместе со своими детьми и внуками, не были распространенным явлением. Закон о бедных 1854 года устанавливал, что забота о бедных, в том числе и о стариках, возлагается на Церковь и частные инстанции. Но уже в Законе о бедных 1912 года говорилось, что ответственность возлагается на семью, притом что можно было обращаться к Церкви и в другие инстанции. Хотя забота и трактовалось как «нравственный долг», такое решение явно было мерой экономии, и власти могли частично от всего этого устраниться. Уход за стариками для многих был все же нелегкой задачей, так как молодые семьи часто сами испытыва­ли немалые трудности и еле сводили концы с концами. Возникло сильное сопротивление этим правилам, судя по многочисленным попыткам посредничества со сторо­ны «Комиссии по вопросам обязанности содержать ижди­венцев». Облегчение для стариков наступило в 1957 году с принятием Закона о базовой пенсии (AOW). В отличие от Германии обязанность содержать стариков в Нидерландах была полностью отменена в 1963 году с принятием Закона о помощи.

В послевоенный период восстановления страны развивалось строительство домов престарелых. Ощущалась острая потребность в жилье, и старые люди должны были освободить место для множества молодых семей с детьми. Строительство отдельных домов для престарелых было также реакцией на несуществующее общественное и плохо функционирующее частное обслуживание зави­симых людей преклонного возраста. Благодаря прибыли от «неисчерпаемых» месторождений природного газа власти смогли взять на себя часть ответственности, кото­рая до тех пор зависела от частной инициативы. Так, в 1960–1970-е годы Нидерланды полностью обстроилась комплексами, которые предлагали престарелым людям широкий выбор всевозможных услуг по уходу высокого профессионального качества. Быстрый рост числа предоставляемых услуг отчасти был следствием соперничества между организациями, действовавшими на основе различных подходов. Для них было делом чести устраивать дома по уходу за престарелыми для собственной «части населения». Принятые меры позволили Нидерландам гораздо лучше обеспечить профессионально организованный уход, чем в других развитых странах.

Между тем продолжительный уход в Нидерландах чрезмерно медикализирован. Дома престарелых преврати­лись в дома с социальной помощью, а те, в свою очередь, стали специализированными учреждениями по уходу. Для определенных групп (престарелых) пациентов с капризными, специфическими потребностями в уходе, как, например, для дементных пациентов, нововведения разумны и вполне оправданны, но для людей с очевидны­ми нормальными потребностями по уходу в преклонном возрасте они гораздо менее целесообразны. Все партии крепко держатся за триаду сегрегации, институционали­зации и медикализирования. Тем не менее нужно что-то менять, и это вполне осуществимо, потому что старые люди хотят сами распоряжаться собственной жизнью, хо­тят оставаться самостоятельными, а ответственные чинов­ники хотят положить конец быстрому росту расходов.

Серьезное вмешательство в нынешнюю систему ухода за престарелыми необходимо потому, что больше нельзя откладывать перераспределение расходов, обязанностей и ответственности. Государство введением более строгих условий выплат должно сократить свои социальные обязательства. Общие расходы, возможно, сразу и не уменьшатся, потому что больше старых людей будут зависеть от финансовой помощи государства. И не потому, что мы станем старше, а потому, что в ближайшие 25 лет состарятся бэби-бумеры. Более строгие условия выплат не приведут к снижению потребностей ни самих старых людей, ни их семей, ни их близких, нуждающихся в уходе. Негативные реакции граждан на новое разгра­ничение ответственности вполне ожидаемы. Прогнозируемая реакция: «И за все я должен платить?» Как и при осмыслении всякой большой потери, здесь смешиваются чувства неприятия, возмущения и удрученности. Однако новое равновесие между общественной и частной ответственностью, о котором нужно будет достичь согласия, все еще не просматривается.

Молодые поколения просто не вникают в реалии нового жизненного пути. Они пребывают в надежде, что сохранят хорошее здоровье до старости и потом скоропостижно скончаются. Они не в состоянии осознать проблемы нашего времени. Дети, которые ухаживают за своими старыми родителями, часто несут слишком большую нагрузку. После напряженного рабочего дня они не могут взваливать на себя еще и другие обязанности. Между работниками и работодателями как социальными партнерами постоянно идут прения о величине отчисле­ний, праве на пенсию и размерах социального обеспечения. Но удовлетворительно урегулировать вопросы финансовой ответственности между поколениями им все же не удается. У многих работающих все еще нереалис­тические представления о том, когда они смогут уйти на пенсию, и надежды, что они смогли бы долгое время сохранять независимость. Многие старые люди, так же как и молодые, кажутся подавленными и неуверенными, потому что точно не знают, что ожидает их в будущем. Разъяснительная работа, информация, общественная дис­кус­сия должны изменить ситуацию.

Иногда я спрашиваю себя, в достаточной ли мере мы сознаем, насколько благоприятны условия, при которых мы живем в Нидерландах. Слишком часто наше социальное государство мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. Мы к этому настолько привыкли, что старые люди слишком уж доверяют официально действующим решениям и слишком мало полагаются на собственные возможности. Это тем более удивительно, что престарелые люди и сеньорен-союзы провозглашают «самостоятельность», «сохранение самостоятельности» своими главными ценностями. Если человек всегда берет на себя ответственность за то, как складыва­ется его жизнь, то он не откажется от ответственности за все, что с ним происходит, и в завершающей стадии своего жизненного пути. В Нидерландах старикам должна быть предоставлена возможность сохранения самостоятельности, без того чтобы подвергать опасности их право на существование. Однако в таком призыве содержится также ответственность всего общества, и молодого поколения в особенности. Должны ли мы выбрать такое же решение, как в Германии, и перело­жить заботу о стариках на их детей? Первая, широко распространенная реакция, прежде всего у молодежи, — категорическое неприятие: «Кто же это захочет мыть под душем своих родителей?» Связь между детьми и родителями — глубокий источник взаимной ответственности, которая, однако, имеет свои границы, и мы упираемся в них, когда речь заходит о том, чтобы помыть родителям задницу.

Очень важно, что в Нидерландах дискуссия между поколениями об ответственности не прерывается. Но сейчас в ней случаются сбои из-за споров о стариках, которые слишком многого хотят, и молодых людях, которые слишком много должны. Кроме того, дискуссию часто отравляют доходящие до карикатуры безудержно рекламируемые роскошества дорогих страховых компаний, так же как и раздающиеся им в пику призывы «пожалеть немощных стариков». Иной раз старые люди, которые полны энергии и ведут вполне самостоятельную жизнь, ловят на себе сочувственные взгляды, в которых сквозит вопрос: «И на сколько же еще его хватит?» Но в Нидерландах ничто не может помешать человеку строить дальнейшие планы, даже если ему уже 65 лет и без серьезных помех он проживет разве что лет 14 — из тех двадцати, которые ему, возможно, отпущены. Человек испытывает глубокое удовлетворение, если может осуществлять собственные планы и выстраивать свое будущее.