— В чем? — Костяшки его сцепленных пальцев побелели.

Мне захотелось как-то успокоить его, чтобы он перестал волноваться из-за старой истории и хоть немного расслабился. Но потом я вспомнила, что даже Молчанов и Маша обходят эту тему стороной. Вспомнила об украденном пистолете, о наркотиках и битых машинах, о том, как тяжело Кирилл вылезал из депрессии, и ужаснулась своему поступку. Зачем я завела этот разговор?!

Но отступать было некуда. Раз уж мы начали, я хотела договорить:

— В том, что ты — ее. Мне кажется, ты ее до сих пор любишь. Ну, или не любишь, а это какое-то другое чувство — более противоречивое, я не знаю. Тебе надо решить этот вопрос, прежде чем жениться, иначе ты будешь несчастен сам и сделаешь несчастной жену. Поговори с Леной! Я же видела, каким взглядом ты на нее смотрел. Вы должны выяснить отношения раз и навсегда — только после этого у вас появится шанс. Она ведь тоже страдает. Со стороны такая красивая и дерзкая, а на самом деле — обиженная злая девочка.

Чернота в его в глазах отступила. Вспышки ярости не произошло. Он протянул руку к моей груди и потрогал крылышко ангела:

— Ты и правда ангел?

Для меня это прозвучало как насмешка. Если б он знал о моем чудовищном предательстве, он бы сорвал украшение и затолкал его куда поглубже. Или отвесил мне увесистую пощечину и презрительно плюнул.

— Нет, Кирилл, я точно не ангел.

— Ты первый человек, — он сделал такое движение рукой, словно обводил себя, меня и всех, кто спал в доме, и я поняла, что он имеет в виду свое окружение, — который не ненавидит ее. Знаешь, это удивительно: я совершил непростительную ошибку, но все меня жалели. А Лену осуждали за упрямство, эгоизм и распущенность. Но ведь она ни в чем не виновата! Ей было всего семнадцать лет. Она меня любила, а я проиграл ее в карты…

Его голос дрогнул. Кирилл замолчал.

— Я ее не осуждаю, — сказала я, — и тебя не осуждаю, и никого не осуждаю. Просто поговори с ней.

Он невесело усмехнулся:

— Я пытался. Много раз. Это пройденный этап. Сейчас моя жизнь — это ты. Впервые я почувствовал, что в ком-то нуждаюсь. — Он взял меня за руку: — Возможно, ты права, и у меня остались чувства к Лене, но это ничего не значит. Мне нужна ты, и я хочу быть с тобой. Мне никогда не было так хорошо с другой женщиной. Я понимаю твои причины отложить свадьбу — они веские и убедительные, но не торопись разрывать помолвку. Дай нам время узнать друг друга получше. Ты поймешь, что мои чувства к Лене не помешают мне любить тебя…

Он все-таки это сказал. Про любовь. И я даже не сомневалась, что он в это верит. Что, если ответить: — «Зато мои чувства к Молчанову помешают мне любить тебя»?

Какой длинный, солнечный, счастливый, горький, злосчастный и убийственный день!

— Хорошо, — сказала я, — мы не будем торопиться. Нам всем нужно время. Никаких поспешных решений, никаких больше глупостей.

Лимит на глупости исчерпан.

Утром Кирилл постучал вилкой по своему стакану с апельсиновым соком:

— Уважаемые дамы и господа! Пока все в сборе и никто не носится по дому в поисках свадебного платья или смокинга, хочу сообщить сенсационную новость: Анька меня отшила.

— Что?! — воскликнула Маша.

— Сказала, что не хочет выходить замуж в городе порока. Предпочитает более строгие и мрачные города. Петербурженка, что с нее взять? — он чмокнул меня в щеку.

Маша придвинулась ко мне, повернувшись к остальным спиной, словно отгораживая нас от всех:

— Что случилось? — спросила она тихо. — Это после вчерашнего? Ты расстроилась из-за мальчишника?

— Из-за мальчишника? — переспросила я.

Я и думать о нем забыла. Даже не поинтересовалась у Кирилла, как прошла последняя холостая вечеринка.

— Аня, там ничего такого не было. Просто стрип-клуб, мальчики немного выпили и повеселились.

— Да нет, все в порядке, просто… — я пыталась подобрать слова, чтобы и не соврать, но и не выдать всю правду. Вся правда взорвала бы нашу маленькую компанию, как граната, брошенная в окоп. — Мы слишком мало знаем друг друга.

Я поймала взгляд Молчанова. В нем читалось… уважение?

— Ой, Аня! Ты пока не понимаешь, что в этом ваше преимущество, — сказала Маша. — Жениться надо или в первый год, когда чувства бурлят, гормоны играют, а секс пять раз в день, или — никогда. А уж после трех лет отношений жениться вообще бессмысленно.

— Почему?

— Потому что любовь живет три года, — ответил Олег. Маша изумленно на него посмотрела. — Я угадал? Я видел, как ты читала книгу с таким названием. Должен сказать, ты читаешь много занимательных книг. «Накажи меня нежно», например. Я в самолете ее нашел, получил массу удовольствия…

— Голубев, не зли меня!

— Я и не предполагал, что тебя могут интересовать…

— Голубев!

Пока они переругивались в своей ехидной манере, я заметила, что Кирилл и Молчанов перебросились несколькими фразами. «С родителями я поговорю после церемонии», — сказал Кирилл, и Молчанов кивнул. Что ж, никто особенно не удивился нашему решению отложить свадьбу. В то утро, когда Кирилл сообщил о намерении сделать мне предложение, и то было веселей: все кидали заговорщицкие взгляды, вспоминали первый брак Молчанова, ругали Леночку, ломали стекло в руках…

«Я не любил ее, но не понимал этого, пока не влюбился по-настоящему», — вспомнились слова Молчанова. Тогда я подумала, что он говорит о Маше, но он говорил обо мне. Я — настоящая любовь Молчанова. Первая. Взаимная. Несчастливая.

Я тряхнула головой, стараясь выбросить ненужные мысли. Через несколько часов он женится и увезет свою жену в свадебное путешествие в Лас-Вегас. А мы вернемся в Питер. Я объяснюсь с Кириллом и уйду от него. И куплю наконец тест на беременность. Как изменится моя судьба, если тест окажется положительным, я пока не думала.

* * *

На берегу океана красовалась ажурная арка, увитая белыми розами и шелковыми лентами. Под ней молодых ждал представительный седой «министр» — официальное лицо, проводящее церемонию. Рядом стоял Молчанов в мятом льняном костюме и Кирилл в джинсах и белой рубашке — возлюбленный невесты со своим лучшим другом. Все согласно традициям.

Соленый океанский бриз играл лентами на арке и волосами женщин, приглашенных на свадьбу. Я сидела в первом ряду между Светланой и Олегом. Позади на стульях, обтянутых белой тканью, расположились гости, которых я уже видела на «русском» обеде в Санта-Барбаре. Ближайшие американские родственники. Детишки бегали вокруг арки и стреляли из пистолетов мыльными пузырями. Большая собака подпрыгивала и хватала их пастью.

Я надела солнечные очки, чтобы жаркое калифорнийское солнце не выжгло мне глаза, и чтобы никто не заметил моих слез. В том, что они будут, я не сомневалась. Но я должна была через это пройти. Они решили пожениться задолго до моего появления в их жизни, и я не имела права им мешать. Если у них есть проблемы — пусть решат их без меня. Мой долг — отойти в сторону. Делай что должен.