Черт! Копы! Лив бросилась вверх по лестнице. В комнате она схватила с пола свой телефон и снова нажала кнопку экстренного вызова. Может, еще успеет отменить.

Поздно.

Диспетчер ответил ей в тот же миг, когда на улице затанцевали красные и голубые огни.

— Простите за недоразумение.

Двадцать минут спустя Лив извинялась в тысячный раз. Четверо полицейских по отдельности допросили ее и Мака, а также Рози и Хопа — который, как ни странно, оказался на ферме посреди ночи.

— Я думала, это какой-то бандит.

— А он не бандит? — спросил коп.

— Он мой… — Лив умолкла и посмотрела на Мака, который выжидающе приподнял бровь. — Мой друг.

Мак фыркнул.

Спустя еще несколько минут унижение наконец закончилось, и копы уехали.

— Не могу поверить, что ты вот так сюда заявился, — говорила Лив, топая обратно по лестнице.

— А я не могу поверить, что ты чуть не сдала меня копам.

— Двадцать минут назад ты мне выговаривал за то, что я их не вызвала! Определись уже.

Он вошел за ней в квартиру.

— Ты даже не представляешь, как я на тебе отыграюсь, — сказала она.

— Обещаешь?

Лив распахнула дверцу морозильной камеры и достала лоток для льда. Она бросила на столешницу кухонное полотенце и ударила по нему лотком. Двенадцать ледяных кубиков разлетелись в стороны, один упал на пол. Ей было все равно. Она даже втайне мечтала, что Мак наступит на него и поскользнется.

В комнате Мак плюхнулся на диван и с театральным стоном прижал руку к щеке. Лив, завернув лед в полотенце, вернулась в гостиную. Он сидел, положив ноги на журнальный столик, запрокинув голову и закрыв глаза. Лиловая припухлость на его скуле была видна даже издалека.

Вот это да. Она хорошо его приложила.

Когда Лив подошла, Мак повернул голову и открыл глаза. Она пихнула ему сверток со льдом.

— Держи. Не знаю, с какой стати я тебе помогаю.

— Потому что у тебя есть сердце?

— Ты напугал меня до смерти!

Он прижал лед к лицу.

— Я не отказался бы от аспирина.

Лив сердито протопала в ванную, пошарила в аптечке, потом вернулась с пузырьком «Тайленола».

— А воды? — попросил он.

— Так глотай.

— Ты ужасно враждебно настроена, учитывая, что избила невинного человека.

— Невинного? Ты среди ночи крался к моему дому!

— Я не крался. Просто шел тихо, чтобы не разбудить Рэнди.

— Что ты здесь делаешь?

— Два гребаных дня, Лив. — Он отбросил полотенце и встал. — Может, тебе наплевать, но мне — нет.

Лив стало стыдно. Она избегала Мака в основном, чтобы избежать собственных чувств.

— Я ведь сказала, что позвоню через пару дней. Дала тебе время подумать.

— И знаешь, что я надумал? — сказал он, подходя ближе. — Я понял, что это тебе нужно время подумать, поэтому ты изобрела какую-то дурацкую историю и бросила меня на два проклятых дня.

Ее бросало то в жар, то в холод. В жар — из-за страсти в его глазах. В холод, потому что, черт возьми, так нечестно. Он загнал ее на кухню. Загнал в тупик. Если позволить ему заглянуть ей в глаза, он увидит ее насквозь и поймет, что прав.

— Вот чего я боялась, — прошептала она. — Ты уже привязался ко мне. Я не хочу разбивать тебе сердце.

Мак уперся руками в стол по обе стороны от нее и придвинулся ближе. Его взгляд казался измученным, страдающим, и на мгновение она засомневалась, вдруг это правда.

Неужели он в самом деле скучал по ней? И обижен тем, что она избегала его целых два дня?

Мак нахмурил брови.

— А что плохого в том, что ты мне очень нравишься?

Сердце у нее заколотилось.

— Но это неправда.

— Почему же?

— Ты, может, и думаешь, что это так, но это неправда.

Он застонал и закатил глаза.

— Ну, давай. Разъясни мне.

— У тебя комплекс героя, и ты думаешь, что я в опасности или что-то в этом роде, и вот, твой… геройский гормон заработал на полную мощность.

— Геройский гормон?

— Ага. А потом вмешался секс, и бум — ты уже смотришь на меня, как диснеевский принц.

Он скрестил руки.

— Погоди. Сначала ты говорила, что я в тебя безумно влюблюсь. А теперь объясняешь, что на самом деле я в тебя не влюблен? Определись уже.

Она состроила гримасу. М-да, неувязочка.

— Ты только думаешь, что в меня влюблен, потому что ты из тех, кто влюбляется. Но на самом деле ты не влюблен.

— Значит, ты боишься не того, что я в тебя влюблюсь, а того, что я буду думать, что влюблен?

Она отвела глаза.

— Да.

Он смотрел на нее сверху вниз, уголки его рта дрогнули в улыбке.

— Черт, Лив, как с тобой сложно.

Она пожала плечами.

— Это твоя проблема.

— Что ж, надеюсь, ты права, потому что влюбленность в тебя стала бы серьезным неудобством.

— Тогда радуйся, что ты сорвался с крючка.

— Спасибо. Это определенно облегчает мне жизнь.

— На здоровье.

— Лив? — пробормотал он, наклоняясь теперь слишком близко.

Его запах сразил ее наповал. Почему этот чертов парень всегда так изумительно пахнет? Даже потный и грязный, он все еще пах одним только сексом.

— Что? — проговорила она, тяжело дыша.

— По-моему, ты врушка.

Он не ошибся. И поэтому ее сердце возобладало над разумом и закричало: «К черту все! Кому нужна сдержанность?» Лив схватила его за рубашку и притянула к себе. Их губы столкнулись, и она позволила ему делать, что хочет. Он же хотел глубокого страстного поцелуя, а потом запустить руку под ее футболку. После чего все споры между ее принципами и укромными уголками ее тела прекратились, потому что, видимо, пришли к полному согласию и сказали хором: «Вперед, давай раздеваться, потому что этот парень умеет одним движением пальца делать с соском такое, что следует объявить незаконным».

Лив застонала и выгнулась навстречу его прикосновению.

Мак ее ущипнул.

— И кто теперь главный?

— Ты все испортишь своим языком.

— Мой язык докажет, что ты ошибаешься.