«Я сделала то, что запланировала», — подумала Ева. Выйдя в вестибюль, она позволила себе идти, немного прихрамывая. Да, она посеяла семена сомнений и беспокойства. По крайней мере, в душе виновного.

А теперь можно поехать домой и окунуть изболевшееся тело в горячую ванну.

* * *

Ева с трудом вылезла из машины, которую оставила у крыльца дома. «Теперь мне поможет только горячая ванна», — думала она.

Стараясь дышать не слишком глубоко, Ева вошла в дом.

Соммерсет оглядел ее с ног до головы.

— Полагаю, это не может продолжаться вечно.

— Что именно? — Она начала подниматься по ступенькам, которые сейчас воспринимала как крутой склон Альп.

— Каждый день получать какую-нибудь травму.

— А кто сказал, что я получила травму?

— Если человек так падает на землю, как упала ты, он неизбежно получает травму, хотя бы в виде синяков в местах удара.

Ева поняла, что под «местами удара» он имеет в виду ее зад, и ей это не понравилось. К ней подошел кот и стал тереться у ног, и она подумала, что, если сейчас нагнется его погладить, то не сможет сдержать стона.

— Я упала на траву.

— Это не имеет никакого значения. Ну, не будь же идиоткой! — крикнул ей вслед Соммерсет. — Воспользуйся лифтом.

— Со мной все в порядке. Просто я немного переутомилась. — Ева направилась к лестнице, но потом все-таки передумала. Если она будет с трудом карабкаться по ступенькам, то ее репутация в глазах Соммерсета пострадает в еще большей степени, чем если она поедет на лифте.

— Насколько я понимаю, ты отказалась от любой медицинской помощи. И сейчас тебе нужны лед и тепло. Поочередно. И какое-нибудь обезболивающее.

Наверное, он прав, но необходимость принять ванну Ева в данный момент ощущала не менее остро, чем потребность дышать.

— Со мной все в порядке, — повторила она.

— Ты молода, энергична, в хорошей форме, у тебя превосходные рефлексы, — сказал Соммерсет. — И только поэтому этот несчастный ребенок не лежит сейчас в отделении интенсивной терапии, и его ласкают и нянчат родители. Прими обезболивающее. — Соммерсет протянул ей маленькую голубую таблетку. — Прими ее, и я скажу Рорку, что ты ее уже приняла.

Да, подумала Ева, наверное, он прав, проще будет уступить и принять таблетку. Если приедет Рорк и узнает, что Ева отказалась ее принять, он затолкает эту чертову таблетку ей в глотку силой. Так что лучше не глупить.

— Ладно, — пробурчала Ева, взяла таблетку и проглотила ее.

— А теперь лед, — повторил Соммерсет.

— Не хочу я никакого льда, если только в большом стакане с коктейлем, — огрызнулась Ева и вошла в лифт.

— В главную спальню, — скомандовал Соммерсет в голосовое устройство, прежде чем Ева успела открыть рот.

Поэтому она просто закрыла глаза, прислонилась к стене и отдалась на волю лифта.

Ей приходилось попадать в куда более страшные переделки. Намного более страшные. Но, несмотря на это напоминание, Ева чувствовала, как все мышцы, кости, сухожилия ее тела стонут от боли. Сейчас ей поможет обезболивающее, но ведь боль и плохая координация движений сохранятся и завтра, а это будет не только раздражать, но и мешать работе.

Значит, их надо как-то преодолеть.

Войдя в спальню и услышав, как за ней захлопнулась дверца лифта, она позволила себе издать долгий, прочувствованный стон.

И сразу же устыдилась своей слабости.

Ева не без труда сбросила пальто, мысленно поблагодарив тех, кто сделал в нем защитную прокладку. Но сейчас оно показалось ей невероятно тяжелым. Она начала стаскивать с себя жакет и поняла, что в какой-то момент во время погони или падения сильно вывихнула плечо, а ведь оно едва успело зажить после гораздо более тяжелой травмы, полученной в ходе столкновения с Айзеком Маккуином за несколько недель до того.

Несколько минут Ева возилась с поясом и кобурой. Пока она занималась этим, в комнату вошел Рорк.

Он внимательно посмотрел на нее, кивнул и сказал:

— Неплохой захват.

Она ожидала тревогу, заботу, утешение. Неудивительно, что его равнодушный комментарий вывел ее из равновесия.

Не иначе как, решила она, этот хитрец задумал не мытьем, так катаньем заставить ее показаться врачам.

— Спасибо, это была неожиданная игра.

— Это еще мягко сказано. Кстати, тебе плохо?

— Не очень. Я приняла блокатор.

— Да я уж слышал. Ладно, давай посмотрим.

Ева улыбнулась.

— Тебе просто хочется увидеть меня голой.

— Конечно, это дело всей моей жизни, — ответил Рорк, подходя к ней ближе. По ее глазам было видно что «не очень» далеко от истины. — Кстати, могу заняться этим сам.

Рорк задрал на ней свитер и потянул его вверх. Из-под ткани донесся сдавленный стон.

— Только быстро. — Ева прижала к плечу руку, как будто тем самым могла уменьшить боль.

От нее не скрылось, как посерьезнел взгляд мужа, как в голубых глазах промелькнул холодный огонь, и тотчас поняла: сейчас Рорк — как, впрочем, и она сама, — вспомнил Маккуина.

— То же самое плечо? — негромко спросил муж.

— Похоже. Оно, конечно, болит, но не очень.

— Давай я разрежу свитер.

— Даже не думай. Еще чего захотел — разрезать мой кашемировый свитер. Который я так люблю.

— Неужели?

— Представь себе. Да, я могу любить свитер, что в этом такого? Он мягкий и теплый, так что никто его резать не будет. Мы просто его осторожно стащим.

— Уговорила. — Пристально глядя ей в глаза, он провел тыльной стороной ладони по ее щеке. — А теперь постарайся расслабиться и немного потерпи. Я быстро.

Ева громко втянула в себя воздух, закрыла глаза, и Рорк осторожно потянул с нее свитер. Потихоньку, потихоньку, пока не стащил.

— Видишь? Ничего резать не пришлось.

Ева проследила за его взглядом, вернее, скользнула глазами вниз и удивленно вытаращила глаза. На груди, чуть повыше топика, расплылся кровоподтек.

— Ух ты, какой яркий, не иначе как это он головой. Он врезался в меня на всей скорости, как таран. Бум! Череп налетел на сиськи. Сиськи проиграли битву.

— Ты лучше сядь. Да я помогу тебе стянуть ботинки.

Ева не стала спорить. Холодный тон его голоса подсказал ей, что Рорк ужасно зол и испуган. Впрочем, наверно, это его реакция на ее старые травмы. Времени прошло не так уж много, и вот опять. Единственный способ не испортить ему настроение еще больше, это отнестись к происходящему с юмором.