Тот откинулся в кресле, внимательно посмотрел в глаза и тихо ответил:

– Спасибо, с меня причитается. Сейчас придет твой куратор, отныне вы одно целое. Награды пополам, наказание вдвойне. – И позвонил по телефону.

Звание старшего лейтенанта никак не соответствовало преклонному возрасту куратора. К выпирающему животику больше подойдут петлицы снабженца, а простецкое выражение лица подтвердило бы догадку о неудачнике в военной карьере. Снова коридор и другая дверь без таблички и номера. Олег сделал шаг назад и посмотрел на лестницу.

– Не надо считать двери, – усмехнулся старший лейтенант, – левая сторона, на косяке нацарапаны буквы «ИС». Меня зовут Илья Спиридонович.

Аскетичный кабинет, дубовый стол с настольной лампой под зеленым абажуром. Напротив кожаный диван с высокой спинкой, а скомканный на валике плед и домашние тапочки под вешалкой говорили о ночных дежурствах хозяина. У окна еще один стол с пишущей машинкой, в углу высокий сейф и этажерка с ворохом журналов.

– Для удобства предлагаю обращаться на ты без всяких чинов и отчеств. Держи карточки для нашей столовой, остаток вернешь перед убытием на задание.

– Отныне питание только здесь? – уточнил Олег.

– Человек не может наесться впрок. В ресторане при гостинице для тебя все и всегда бесплатно, позволительно приводить не более одного гостя или гостью.

– Гостей не предвидится.

Куратор многозначительно усмехнулся и продолжил:

– Я займусь писаниной, а тебе придется побегать. Первым делом шагай в отдел кадров, там долго не задержат. Затем спускаешься в подвал и находишь снабженцев, тебе нужна Ольга из службы вещевого довольствия.

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Почему контрразведкой занимается НКВД?

– Подумать самому лень? Милиционер есть в каждом населенном пункте, вот почему.

– Тогда чем занимается армейская контрразведка?

– Уже не смешно. Ты действительно не способен самостоятельно мыслить? Каждая воинская часть обязана оберегать свое расположение от проникновения лазутчиков! Месяц назад под Великими Луками на поиски вражеской группы задействовали два полка из резерва фронта.

– Извини, я действительно не подумавши спросил, – повинился Олег.

– Понимаю, – по-дружески улыбнулся куратор, – тебе не дает покоя офицер Абвера.

– Мы старались, а информация достанется им.

– Для нас он не представляет интереса. Мы занимаемся акциями в глубоком тылу или доставляем агентурную почту.

В отделе кадров Олега с порога отругали:

– Где вы бродите? Мы целый день ждем, а он рассиживается в кабинетах с начальством! К фотографу!

– Тань, остудись, он совсем зелененький. Вам, юноша, в открытую дверь, – вступилась пожилая женщина.

В соседней комнатульке без окон на треноге стояла деревянная камера с гармошкой и черным покрывалом. Из-за ширмы выглянула девушка с косичками, поколдовала с лампами освещения и приказала:

– Не шевелитесь и не моргайте. – Затем сняла с объектива крышку, через несколько секунд вернула на место и добавила: – Пока не уходите, я должна проверить как вы получились.

– Иди сюда, Антохин, – сварливо позвала первая женщина, – она долго провозится.

Олегу вручили пачку бланков с наказом строго соблюдать инструкцию. Писать только чернилами и без единой помарки. Далее начался инструктаж по заполнению особо заковыристых граф. Бланки сложили в папку и вручили вместе удостоверением личности. Опаньки, фотография его, сделанная несколько минут назад, имя с отчеством тоже его, а фамилия с последней красноармейской книжки. Кстати, два взаимоисключающих документа нельзя носить в одном кармане, и он протянул серенькую книжку.

– Это не нам, – отвергла женщина. – Отдавайте своему куратору.

Ольга с вещевого склада оказалась полной противоположностью сварливой кадровички. Завидев Олега, женщина приветливо воскликнула:

– Заходи новенький, давай сюда удостоверение личности! У Спири всегда лучшие офицеры, поэтому я вас снабжу по высшему разряду.

Получение вещевого довольствия началось с примерочной, где командовала старушка с взъерошенными волосами. Олега вертели и вымеряли каждую часть тела. Затем пришлось перемерить ворох различной одежды, которую в различных местах прикалывали иголками и размечали похожими на мыло мелками. В завершение пришел сапожник и снял мерку, как он выразился, для ковровых сапог.

Возвращаясь обратно, Олег приглядывался к прогуливающимся по коридорам лейтенантам. Нет, на охране самая обычная форма, шитая без дополнительных ухищрений портного. Почему ему устроили модельный выпендреж, причем по всем статьям, включая цивильную одежду?

– Познакомься с Екатериной, будет учить немецкому языку, – огорошил куратор. – Отец из австрийских коммунистов и работает в нашей системе.

– Какой меня ждет акцент? – кланяясь, спросил Олег.

– Тирольский, – ответила девушка с приветливой улыбкой.

Час от часу не легче. То ковровые сапоги, то персональный учитель немецкого с возможным погружением в пышный бюст. Для относительно нормального освоения языка требуется не менее года. Полная бессмыслица, тысячи немецких антифашистов готовы перейти линию фронта и бороться с гитлеровцами. Или его собираются приставить к одному из борцов в качестве водителя и телохранителя?

– Садись и слушай, – голос куратора прервал догадки. – Сюда приезжаешь каждое утро при полном параде. В форме разгуливать по городу строжайше запрещено, поэтому держи номер телефона и номер твоей машины. Звони заранее, у нас дефицит шоферов.

– Могу обойтись без персонального водителя, сам неплохо управляю автомобилем, – ответил Олег.

– В курсе, знаком с историей твоих часов. В таком случае возьмешь машину в гараже, на ночь оставишь во дворе гостиницы, администратор укажет место. И еще, заправка бензином только в нашем гараже.

– Мои права вместе с паспортом, – напомнил Олег.

– Ах, да, чуть не забыл! Катенька, сбегай к кадровикам, у них должны быть бланки с подписью и печатью.

– Ночной пропуск, – ответила девушка и выпорхнула в коридор.

Куратор достал из ящика стола общую тетрадь и протянул Олегу:

– Держи, на первой странице перечень вопросов, на которые необходимо ответить предельно точно и честно. Время не ограничено, но до окончания ко мне не приходи.

Олега резанула неприятная мысль – проверка, ему не доверяют. Он небрежно сел на диван и, стараясь не выдать волнения, спросил:

– У меня неразборчивый почерк, сам разберешься или я должен буду сидеть напротив?

– Твои комментарии потребуются в любом случае, а почерк легко исправит пишущая машинка. Время терпит, перепечатаешь.