Дим тяжело сглотнул, глядя на пацана исподлобья.

— Выходи! — прорычал он, а Фома отрицательно и лихорадочно закачал головой.

— Выходи! — повторил Вольнов, подался вперед, оторвал дверь от своей любимой тачки, отшвырнул ее, словно игрушечную, и прищурился, глядя в перепуганное лицо.

— Не-не-нет! — прошептал пацаненок.

А Дим с трудом проглотил застрявший ком. И голос у Фомы — точно журчащий ручеек, тонкий и ласковый. По крайней мере, Диму так хотелось думать, что ласковый. На самом деле, дрожащий от страха перед ним.

А Дим… Дим решил, что не будет сдерживаться. Он не виноват в том, что Фома — пацан. А потому, выход один — смерть. Придется убить. Потому что не собирался он быть «заднеприводным». А дальше, не имеет значения.

Добромир ухватил пацана за шкирку и вытащил из машины. Подтолкнул к лифту, набрал полные легкие воздуха, запихал Фому в приветливо распахнутые двери кабинки, нажал на кнопку нужного этажа.

Ему бы воспользоваться сейчас лестницей. Потому что убивать пацана здесь — совсем не вариант. Нужно как-то до квартиры дотерпеть. Чтобы там уже. Без свидетелей. А терпеть было тяжко.

На секунду Дим выдохнул. Увидел, как зрачки Фомы расширились.

Нет, и все же не может пацан пахнуть так приятно!

Дим включил мозги и решил, что надо проверить. Надо. Да и кто ж его остановит? Разве что Верховный. А ему сейчас не до него.

Вольнов рывком выбросил руку, ухватился за чумазую куртку с прорехами и следами грязи. От одежды Фомы пахло, мягко сказать, как из свинарника. Но это все мелочи. Сначала Дим решил отмыть пацана, а потом уже убивать. В конце концов, не зря ведь собственноручно спасал и терпел перелет.

Крепкие пальцы ухватились за одежду, рванули в стороны.

— Нет! Не трогайте! Нет! — уже тише, со всхлипом, умолял Фома.

Дим покачнулся от увиденного. Вместе с курткой он умудрился разорвать и рубаху, или что там была за одежда. Словом, Фома остался в одной майке, а под ней…

Добромир обессиленно прислонился затылком к металлической стене. Твою ж мать! Нет, не так. Святая Праматерь! И как он мог спутать?

Нет, понятно, что запах грязи и дерьма сбивал. Но зверь-то должен был почуять!

А хотя, он и почуял. Ведь в первую же секунду распознал, оскалился, встал в стойку, а потому уже мозги подключились.

Лифт подал сигнал о том, что они добрались до пункта назначения. Дим оттолкнулся от стены, а Фомы уже и след простыл.

Однако от Дима не убежать. В два шага вожак Вольных догнал беглеца, повалил прямо на пол, зафиксировал тонкие запястья одной рукой, а второй задрал майку.

Крохотная, не безусловно, женская грудь встала торчащими сосками прямо перед его, Дима, взором.

— Как тебя на самом деле звать? — пророкотал Дим, а зверь в его сознании зверел и срывался, становясь все сильнее, сбрасывая остатки препарата, влиявшего на сознание.

— Фома! — упрямо повторила девчонка.

Дим непроизвольно облизал острые клыки. А взгляд девчонки обжег страхом и чем-то еще таким, от чего в штанах Вольнова сделалось невероятно тесно. Хотя, там тесно было с самого первого взгляда на чумазого Фому.

— Как тебя звать, девочка?! — рявкнул Вольнов, коленом развел сопротивляющиеся ноги и вклинился меж тонких бедер.

— Фаина, — все еще упрямо поджимая губы, произнесла пленница, — Слезьте с меня!

— А Фома почему? — допытывался Дим, а сам подался вперед, утонув в аромате корицы.

— Фаина Фомина потому что! — просипела девчонка, боясь пошевелиться, — Вы меня сейчас раздавите. Или убивайте уже, или слезьте. Мне больно.

Дим, разом окинув подмятое под него тело, усмехнулся.

— У меня есть еще один вариант, — пробормотал он, рывком стянул с девичьего плеча лохмотья одежды и сомкнул на тонкой коже клыки.

А по телу — разряды электрического тока. Такие мощные, что, кажется, Дим ослеп и оглох.

Сил хватило только на то, чтобы так же рывком стянуть водолазку с себя и вновь пригвоздить девчонку к полу.

— Ну же! — поторопил он, глядя в глаза, полные слез, — Живо кусай, или, к чертям, разнесу здесь все!

— Кусать? — переспросила девчонка дрогнувшим голосом.

— Да твою ж мать клыкастую! — простонал Добромир и, подсунув ладонь под девичий затылок, со всех сил впечатал голову Фаины в свое плечо. А зверь уже рвал контроль на себя. Дим чуял, что вот-вот уступит. Потому что сил не хватало. Он ведь ни хрена не сильный, как Тихомир или Радмир. Он ведь легко поддается мозгоправам. Он — слабак, еще с детства кто угодно мог ковыряться в его башке. Потому и зверь всегда был сильнее его человеческой сущности. Даром, что он сейчас вожак. Без покровительства Верховного и помощи Макса хрен бы он удержал власть.

Острые, совсем крохотные клыки хищницы вонзились в его плечо.

И теперь он уже не мог ждать. Все отступило на задний план. Была только эта девчонка, пахнущая корицей, и его желание оказаться в ее теле, пусть от него и разило грязью, и когда она там мылась в последний раз — не понять, да и ясно, что давно уже не девочка. Потому что место, откуда он ее вытащил, не признавало чистоты.

Вольнов, удерживая голову Фаины у своего плеча, не позволяя ей разжать зубы, приподнялся и избавил ее от штанов.

Девочка только замычала, пытаясь что-то сказать. Но Диму не хватало сил воевать еще и с ней. Ему хватало напора зверя, который рвался на свободу, чуя, что через считанные секунды контроль навсегда перейдет в руки человеческой сущности хищника.

Все произошло слишком быстро. Добромир не успел толком понять, а уже рывком погрузился в узкую, тугую, обжигающую плоть. Невероятно тесно было внутри. А сама девчонка прогнулась под ним, откинув голову назад, и громко закричала.

— Ох ты ж! — самое цензурное, что смог выдать мозг Вольнова.

Черт! Наверняка, он ее только что убил своим членом. Разорвал на две половины, не иначе. Чувствовал ее боль и свою жажду.

А зверь отступил, оставив попытки перетянуть контроль.

А потом — ни единой мысли. Потому что тонкие руки легли на его затылок, а хрупкие, почти невесомые пальцы зарылись в волосы.

Дим понимал, что этого просто не может быть. Ведь не может? Как Фаина умудрилась не потерять невинность? Как умудрилась выжить в том мире, который ломал самых сильных хищников?

И девочку стало невероятно жалко. И он тут к ней со своей меткой и без всякой подготовки.

Прямо сказать, Дим ощутил себя настоящим скотом. Животным.

Но Фая, хрупкая и почти невесомая Фаечка, продолжала обнимать его тонкими руками, закусив губу и смежив веки. А на бледном лице уже появился румянец, да и стройные ноги оплели его, Дима, бедра и тесно притянули ближе.