– Он ищет мисс Марпл, – сказала мисс Блэклок.

– Вы думаете, ее тоже убили? – с деланнымлюбопытством спросил Патрик. – Но почему? Что она могла такого знать?

– Понятия не имею, – уныло ответила миссБлэклок. – Может, мисс Мергатройд ей что-нибудь рассказала?

– Если мисс Марпл тоже убита, – сказалПатрик, – то, по логике вещей, это мог сделать только один человек.

– Кто?

– Хинчклифф! – В голосе Патрика звучалоторжество. – Ведь в последний раз мисс Марпл видели живой именно уХинчклифф. Я думаю, она так и не покинула «Боулдерс».

– У меня голова разболелась, – пожаловалась миссБлэклок, сжимая виски. – Ну, зачем, скажи на милость, Хинч потребовалосьубивать мисс Марпл? Чушь какая-то!

– И вовсе не чушь, если учесть, что это Хинч убилаМергатройд, – возразил Патрик.

Филиппа вышла из задумчивости и покачала головой:

– Хинч не могла убить Мергатройд.

Но Патрика обуял дух противоречия.

– Нет, могла, если Мергатройд случайно обнаружила, что Хинч– преступница!

– И вообще, когда убили Мергатройд, Хинч была настанции.

– Она могла совершить убийство до отъезда.

Внезапно мисс Блэклок вскричала так, что все содрогнулись:

– Убийство, убийство, убийство!.. Вы что, не можетепоговорить о чем-нибудь другом? Неужели вы не понимаете, что я боюсь? Боюсь!Раньше не боялась, думала, смогу позаботиться о себе… Но как можнопротивостоять убийце, который постоянно выжидает… выслеживает… тянет время?… Огосподи!

Она закрыла лицо руками, но уже через пару минут поднялаголову и натянуто извинилась:

– Простите… Я… я потеряла самообладание.

– Ничего, тетя Летти, – ласково утешил ееПатрик. – Я позабочусь о вас.

– Ты? – только и молвила Летиция, но с такимразочарованием, что это короткое слово прозвучало как обвинение.

…Все вышеописанное произошло перед обедом, а тут еще Мициподлила масла в огонь, заявив, что отказывается готовить еду.

– Я больше ничего не делать! Я иду своя комната,запираю себя и завтра уйти. Я боюсь… столько людей убивать… Мисс Мергатройд сее глупое английское лицо… кому нужно убивать мисс Мергатройд? Только маньяк!Значит, здесь явился маньяк. А маньяк все равно кому убивать. Но я не хочу,чтобы меня убивать! В кухня… там тени… я слушаю шорох и думаю: это во дворе.Потом вижу тень около дверь в кладовка и слышать шаги. Я идти в моя комната,запирать дверь и даже класть к ней комод. А утром говорить этот полицейский бездуша, что я уезжать. А если он не разрешает, я говорить: «Я буду закричать, изакричать, и закричать, пока вы меня не отпускать».

От этих угроз у всех забегали по коже мурашки: все живоприпомнили, как Мици умеет кричать.

– Поэтому я иду своя комната, – повторила Мици,чтобы ее намерение дошло до каждого, и театральным жестом сняла фартук. –Спокойной ночи, мисс Блэклок! Может, утром вы уже не жить. Поэтому до свиданья!На всякий случай.

Мици вышла, и дверь притворилась за ней, как обычно, сослабым, жалобным визгом.

Джулия поднялась.

– Давайте я займусь обедом, – сказала она так,будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – По-моему, это мудроерешение. Заодно я избавлю вас от неловкости сидеть со мной за одним столом. РазПатрик вызвался быть вашим защитником, тетя Летти, значит, он будет первымпробовать каждое блюдо. Я не хочу, чтобы меня обвинили еще и в вашем отравлении.

И Джулия приготовила отменный обед.

Филиппа заглянула в кухню, пытаясь предложить Джулии своюпомощь, но та решительно отказалась.

– Джулия, я хочу тебе сказать…

– Сейчас не время для девичьих признаний, – твердозаявила Джулия. – Иди в гостиную, Филиппа.

…Теперь обед закончился, и все, сидя в гостиной, пили кофеза маленьким столиком у камина; похоже, им было нечего сказать друг другу… Ониждали.

В половине десятого позвонил инспектор.

– Я буду через пятнадцать минут. Со мной приедутполковник, миссис Истербрук, миссис Светтенхэм и ее сын.

– Но, инспектор… Я сегодня не настроена приниматьгостей.

Казалось, у мисс Блэклок от горя вот-вот случится разрывсердца.

– Я понимаю ваши чувства, мисс Блэклок, и приношу своиизвинения. Но дело не терпит отлагательства.

– Вы нашли мисс Марпл?

– Нет, – сказал инспектор и повесил трубку.

Джулия понесла на кухню кофейный поднос и, к своемуудивлению, обнаружила там Мици, которая созерцала груду посуды возле раковины.

Мици разразилась потоком брани:

– Смотри, что ты делать с моя такая прекрасная кухня!Эта сковородка… я использовать ей только для омлет, для омлет! А ты что из нееготовить?

– Я в ней пожарила лук.

– Она разрушилась! Разрушилась! Теперь ее нужно мыть, ая никогда, никогда не мыть моя сковородка для омлет! Я протирать аккуратногазета с сало, и все! А эта кастрюля только для молоко…

– Я понятия не имею, какие кастрюли и для чего тыиспользуешь, – сердито отрезала Джулия. – По-моему, ты хотела спать.Ну, и спала бы себе, чего вскочила? Выметайся, дай мне спокойно помыть посуду.

– Нет, я не разрешаю использовать моя кухня!

– Мици, ты просто несносна!

Не успела рассерженная Джулия выскочить из кухни, как вдверь позвонили.

– Я не открывать, – заявила Мици.

Джулия сказала ей на прощание пару ласковых и пошла квходной двери.

На пороге стояла мисс Хинчклифф.

– Добрый вечер, – хрипло сказала она. – Прошуизвинить за вторжение. Надеюсь, инспектор уже позвонил?

– О вашем приходе он нас не предупредил, –пробурчала Джулия, проводя ее в гостиную.

– Он сказал, что, если я не хочу, я могу не приходить.Но я пришла! – отчеканила мисс Хинчклифф.

Никто не выразил ей соболезнований и ни словом не обмолвилсяо гибели мисс Мергатройд. У энергичной мисс Хинчклифф было настолько скорбноелицо, что все становилось ясно без слов и любые соболезнования были не к месту.

– Зажгите свет, – попросила мисс Блэклок, – иподбросьте в камин угля. Я жутко замерзла. Проходите, мисс Хинчклифф, садитесь поближек огню. Инспектор обещал приехать через пятнадцать минут. Значит, он вот-вотбудет здесь.