– Жесточайшая борьба, – кивнул Урман. – Возможно, поначалу обе цивилизации пытались действовать сообща. Не думаю, чтобы логрианам, без участия инсектов, удалось бы создать биосферу Первого Мира. Но затем произошел конфликт. Причиной возникновения неодолимых разногласий могли стать представители слаборазвитых цивилизаций, некогда использованные логрианами в качестве рабочей силы. Тесная связь между планетами, откуда двухголовые черпали материал для создания биосферы и периодически рекрутировали существ, подчиненных их воле, наверняка создала в тех мирах целые мистические культы – так происходило на Земле, я специально изучал историю вопроса: среди найденных тут логров есть кристаллы, информация с которых прямо свидетельствует о демонах, некогда посещавших Землю. Но люди так и не разгадали тайну мегалитов, зато иные цивилизации вполне могут знать истинное значение древних построек, то есть они осведомлены, когда и из каких точек открывается доступ в пространство Первого Мира.

– Интересно узнать, что движет существами, вторгающимися сюда, – ритуалы мистических культов или осмысленные исследования, ставшие возможными при дальнейшем техническом развитии ранее примитивных цивилизаций? – уточнил Гюнтер.

– Думаю, и то и другое. Но нам от этого не легче. Сюда в Сумерки вторгаются орды самых разных существ, – ответил Урман. – Я сталкивался с ними, и большинство таких встреч оканчивались жесточайшими схватками.

– С ними совершенно невозможно договориться? – нахмурился Гюнтер. – Или никто попросту не пробовал наладить контакт с представителями иных цивилизаций?

– Договориться? – Урман покачал головой. – Не знаю. Я лично не пробовал, – честно признал он. – Когда тебя пытаются убить сотней различных способов, становится как-то не до разговоров.

– А если подготовиться заранее? – настаивал Гюнтер. – Разработать некую программу контакта, создать тактику поведения, привлечь специалистов?

– Все намного сложнее, чем тебе кажется. Год в Первом Мире – это почти десять лет по времени «нормального» космического пространства. У них, – Урман подразумевал представителей иных космических рас, – достаточно времени на подготовку очередного вторжения, или экспедиции, или еще чего-то, тут названия сразу не подберешь, а у нас времени, что называется, в обрез.

– А как давно существует гарнизон на Арасте?

– Семь лет. По местному времени, естественно.

– При современном уровне развития техники – это очень много, – заметил Шрейб.

– В том и дело, что традиционная техника, наработанная за полтора тысячелетия освоения космоса, в условиях Первого Мира либо отключается, либо работает с чудовищными сбоями, – возразил Урман. – К тому же события последнего столетия по летосчислению Первого Мира не способствовали подобным изысканиям. Я же говорил тебе – флот адмирала Надырова практически в полном составе сорвался на Вертикаль и оказался тут, в системе Ожерелья. В космосе шла война, если ты помнишь. И адмирал, легко посылавший на смерть миллионы людей, вдруг оказался перед лицом пестрого конгломерата различных ксеноморфов.

– Здесь также началась война? – Гюнтер продолжал хмуриться, слушая пояснения охотника.

– А что ты хотел от солдат и офицеров, полностью дезориентированных, не понимающих, куда они попали? Их разум еще находился в плену той бойни, что бушевала в космосе.

– Но ты упомянул, что в Первом Мире на тот период уже существовала некая объединенная цивилизация.

– Которую Надыров смел, уничтожил, буквально за несколько лет, – ответил Урман. – Те события еще хранят в памяти некоторые старожилы, кому перевалило за сотню лет. Нам известно, что Надыров организовал некий орден, подчинив своих людей новому стремлению – полностью захватить Первый Мир, уничтожив всех ксеноморфов, населяющих планету. Не знаю, по какой причине адмирал испытывал патологическую ненависть ко всем существам, отличающимся от людей, но военную структуру опорных пунктов он именовал не иначе как храмами. Отсюда пошло название «храмовники» – то есть воины, слепо подчиняющиеся Надырову и его вере в превосходство людей над любыми инопланетными существами. Теперь тебе понятны истоки враждебности, причины постоянно возникающих конфликтов?

Гюнтер кивнул.

– Людей считают захватчиками, оголтелыми, беспощадными убийцами, верно?

– В точку. Мы ходим по замкнутому кругу. Сил гарнизона Арасты едва хватает, чтобы хоть как-то контролировать равнину и предгорья, защищать человеческие поселения от постоянных набегов.

– А почему гарнизон Первого Мира так мал? Неужели Флот не в состоянии выделить достаточно сил? Почему при исключительной стратегической важности Арасты Кречетову не дают людей, не присылают специалистов по контакту?

– Сложный вопрос, – усмехнулся Урман. – Во-первых, далеко не каждый выдерживает тут. Нужно иметь исключительно крепкие нервы и устойчивую психику, чтобы противостоять некоторым явлениям, естественным для Первого Мира.

– Например?

– Тебе повезло, Гюнтер, ты никогда не спишь и, следовательно, не видишь снов. В пространстве десятого энергоуровня происходят серьезные изменения психики. Это связано с возникновением у обычных людей паранормальных способностей. Если не контролировать свой рассудок, то под влиянием местных условий разум спонтанно формирует энергетическую матрицу, способную к самостоятельному существованию. Так погибли многие из первого гарнизона Арасты. Их рассудок покидал физическое тело во время сна, но, не имея опыта в подобном существовании, попросту не мог вернуться назад. Это труднообъяснимо с точки зрения традиционной науки, но с фактами не поспоришь. Я сам видел и энергетических призраков, и тела людей, лишившихся рассудка, не способных даже поднести ложку ко рту.

– А как же люди Надырова? Или те, кто попал сюда в эпоху Великого Исхода?

– Кто-то погиб, кто-то приспособился, – ответил Урман. – У храмовников существовала система жесткого психологического тренинга, их обучали не только полному самоконтролю, но и использованию неожиданно проявившихся способностей. Есть свидетельства, что многие из людей Надырова умели контролировать процесс формирования энергетической сущности и целенаправленно действовать вне физической оболочки тела, впоследствии, без вреда здоровью, возвращаясь в нее.

– Серьезная проблема, – подумав, согласился Гюнтер.

– Куда уж серьезнее, – кивнул охотник. – Поэтому сейчас в гарнизон Первого Мира набирают исключительно офицеров, прошедших предварительную подготовку. В последнее время предпочтение отдается мнемоникам.

– Но положение дел так и не улучшилось?

– Сюда попадают только добровольцы. Но есть еще одно серьезное препятствие: разница во времени. Если у человека есть семья – мало кто согласится бросить ее, ведь за пять лет службы на Арасте в Обитаемой Галактике пройдет полвека.

– Понимаю, – ответил Шрейб. – И все же как-то не верится, что среди сотен планетных цивилизаций невозможно найти достаточное количество профессионалов...