– Я люблю Малоуна, – шепчу негромко.

– Это пройдет, – спокойно отвечает мама, коснувшись моих волос, но я отодвигаюсь.

– Я не хочу, чтобы проходило.

– Но он ведь тоже не святой, Амира, – тверже произносит мама.

– Я знаю, какой он.

– Боюсь, что нет, дочка.

– Твой старший сын любезно просветил меня, – цежу со злостью.

– Почему ты в ярости?

– Потому что мой брат решил пнуть умирающего, судя по всему.

– Ты несправедлива к Омару. Он делает все, чтобы защитить тебя, Амира.

– Малоун тоже делает для этого все необходимое.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы я сейчас дала оценку вашему с ним поступку? – строго спрашивает мама.

– Нет, – выдыхаю устало и поднимаюсь на ноги. Делаю несколько шагов к двери и останавливаюсь. – Знаешь, я хотела бы извиниться за свой поступок. Но я виню себя только в том, что заставила тебя в твоем положении волноваться. Не знаю, виню ли себя за… ну, за остальное. Пока не знаю. Я люблю тебя, мама.

С этими словами я покидаю ее комнату и иду к себе. Вхожу, закрываю дверь и, прижавшись к ней спиной, осматриваю свою спальню. Здесь все, как было до побега. Но кажется каким-то чужим. Подхожу к кровати и ложусь прямо поверх одеяла, сбросив только бабуши и стянув с головы платок. Прижимаю его к лицу и снова плачу, пока не засыпаю.

Вечер не приносит облегчения. Я просыпаюсь с головной болью. В глазах печет, словно насыпали песка, а виски пульсируют, как будто кто-то изнутри долбит по ним тяжелым молотком.

Выхожу на балкон и делаю глубокий вдох. Время заката всегда самое трогательное. Закат может быть как романтичным, так и пронзительно тоскливым, потому что знаменует окончание очередного дня. Не самого легкого. Сев в кресло, я провожаю день, глядя на воду. Мне, наверное, стоило бы отбросить все мысли и проанализировать происходящее, продумать, что делать дальше. Стоит ли звонить Малоуну, и вообще дадут ли мне такую возможность. А папа, словно специально, уехал, чтобы решить свои рабочие вопросы. Без него меня никто не выпустит из дома даже искупаться в море. Я прекрасно понимаю, что теперь являюсь заложницей своей семьи, и никуда отсюда мне не деться.

Малоун

В аэропорту меня встречает помощник шейха, Валид. Мрачный тип с тяжелой аурой, с которым мы не сходимся даже на подсознательном уровне. Я, конечно, его понимаю. Я ведь увел невесту его сына прямо у них из-под носа. Но мне плевать на его одобрение. Амира моя, и так всегда будет.

– Добрый день, – здороваюсь, а он просто окидывает меня мрачным взглядом.

– Шейх не может сейчас с вами встретиться, так что придется подождать.

Он разворачивается и идет на выход, я иду за ним следом, сопровождаемый четырьмя вооруженными головорезами. Неужели шейх настолько боится меня, что приставил своих амбалов?

– Сколько ждать? – спрашиваю, остановившись у машины.

– Сколько понадобится, – сухо отрезает он и занимает место на заднем сиденье.

Я сажусь рядом, впереди – два охранника. Отворачиваюсь к окну, потому что вижу, что задавать вопросы этому Валиду совершенно бесполезно. Меня привозят в один из престижных районов города, тем же составом провожают до квартиры, но внутрь со мной входит только Валид. Я осматриваюсь по сторонам, отмечая совершенно несвойственную Эмиратам обстановку: никакой роскоши, сдержанный скандинавский стиль, нейтральные тона.

– Здесь вы будете ждать встречи с шейхом, – громыхает Валид, привлекая к себе мое внимание. – Вашими компаньонами станет охрана за дверью. Шейху не звоните, он очень занят.

– У него моя сестра.

– А у вас – дочь шейха, – цедит он сквозь зубы.

По мрачному взгляду Валида я вижу, что ему нужен только повод, чтобы достать ханджар и перерезать мне глотку. Мне бы сдержаться, но несправедливость, в которой мы с Амирой оказались, разрывает меня изнутри. Ей не дали выбора. Имей она его, моя принцесса выбрала бы меня, а не Мустафу. Его ей навязали, как и образ жизни, который выбрали за нее.

– Дочь шейха теперь моя жена.

– Этот вопрос быстро решается. Быстрее, чем вы думаете, мистер Фоули, – мое имя он буквально шипит, словно кобра перед нападением.

– Я не разведусь с ней.

Он криво ухмыляется.

– Один из супругов не всегда становится свободным вследствие развода. – Он понижает голос и подается немного вперед, многозначительно стреляя в меня взглядом. – Иногда женщина может овдоветь.

Я крепко сжимаю челюсти, чтобы сдержаться от порыва самому наброситься на этого мудака. Знаю, что это послужит поводом сделать мою жену вдовой, а я не собираюсь доставлять Валиду и ее отцу такое удовольствие.

– Я жду шейха, – выдаю сухо и коротко, чтобы не сорваться.

– Наслаждайтесь нашим гостеприимством, господин Фоули, – наигранно приторным тоном отзывается Валид. – В холодильнике и баре вы найдете все необходимое. Доставка полноценной еды трижды в день. – Он поднимает руку и смотрит на наручные часы. – Как раз через час прибудет курьер. Добро пожаловать в Эмираты, господин Фоули, – добавляет он перед тем, как скрыться за дверью.

Я подхожу к панорамному окну. Эта квартира находится не настолько высоко, чтобы перед глазами простирался весь Дубай, но вид все равно поражает своей красотой. Мне нравится, когда урбанистика смешивается с необузданной красотой пустыни. Но прямо сейчас я не способен насладиться этим, потому что все мои мысли о ситуации, в которой моей милостью мы с Амирой оказались.

Достаю телефон из кармана и набираю отца.

– Долетел? – спрашивает он без приветствий.

– Привет, пап. Долетел. Шейх занят, попросил подождать, пока сможет встретиться со мной.

– Попросил, – ироничным тоном повторяет отец. – С Амирой уже встретился, или она еще не долетела?

– Куда не долетела? – спрашиваю севшим голосом.

– Домой, – отвечает отец с замешательством в голосе.

– Папа, она у вас дома.

– Нет, Мал, она улетела. Райан посадил ее на самолет до Дубая.

Зажмуриваюсь и начинаю мерно стучать кулаком по раме окна. Она не могла так поступить со мной. Неужели наигралась в семью? Решила вернуться домой, даже не попрощавшись? Или ее вынудили?

– Зачем вы отпустили? – рычу я.

– Она не спрашивала разрешения, сын. К тому же, Амира взрослая женщина и имеет право принимать решения.

– Взрослая?! – вскрикиваю я. – Ей восемнадцать!

– Ты сам такую выбрал! – вторит моему тону отец. – Теперь поздно предъявлять обвинения нам.

– Она знает о Нисе? Пап? – зову, когда он не отвечает. – Ты сказал, что Ниса у Аль Мансури. Амира об этом знает?