хорошо для нас. Войска Тьмы не смогут быстро отреагировать. Потому нам требуется разобраться с рудником как можно скорее.

— Как скажете, луц, — кивнул планетар. — Вы будете наблюдать за зачисткой?

— Я намереваюсь лично участвовать.

— Но это небольшое столкновение. Паладину не следует…

— Не вам указывать, как мне следует поступить. Главнокомандующий не должен отсиживаться в стороне, — строго отрезал Зербраг. — Если он сам отдал приказ о кровопролитии, то обязан рисковать ровно так же, как и его подчиненные.

— Но какой смысл, если такую ценную душу, как вы, убьют?

— Если меня убьют, то я не заслуживаю звания Паладина.

Глаза Виттариската наполнились глубочайшим уважением.

— Тогда выступаем немедленно?

Ответить Зербрагу помешала Юферия. Она как раз вошла внутрь и почтительно скрестила ладони на грудине, приветствуя примус-легата.

— Юферия ад Зербраг, — почтительно представилась она вышестоящиму и обратилась к своему патрону: — Луц, я только что из столицы. Пришел гонец, принес приглашение от генума Ятджой. Они желают видеть вас у себя.

— У меня нет на это времени, — холодно отозвался Зербраг.

— Луц, это непочтительно, — настаивала Юферия. — Они — правящий префектурой генум. К тому же времени у вас предостаточно, Бетельгейзе не уточняла, как надолго вы отправлены в Роштамм. Ваше пребывание здесь не ограничивается решением проблемы с рудником.

Зербраг едва заметно поморщился. Меньше всего ему хотелось встречаться с правящими низшими генумами.

— В приглашении также значилось, что на встречу с вами надеется и Имперум.

А вот это уже серьезно.

— Они все рады появлению Паладина Света в такой далекой префектуре, — спокойно продолжала Юферия. — Это внушает им надежду.

Зербраг с презрением сузил глаза.

— Отложим наступление до моего возвращения, примум. Продолжайте следить за темными.

Как только они оказались на ладье, Юферия села рядом с ним и, положив руки на колени, тихо сказала:

— Мы связались с «Белым лучом». Они согласны вести переговоры на выдвинутых нами условиях.

Паладин молча кивнул, не отрывая вдумчивого взгляда от скудного вида за окном.

Глава XVIII

Хороший человек, ждущий человек

Я быстро метнулся к первой башне протекторов, на четвертом этаже которой Дан и жил. Но на втором мой шаг замедлился: дверь в комнату Ханны была слегка приоткрыта. Буквально небольшая полоска света, прорезавшая мрак. Душистый цветочный запах доходил даже сюда, но, что еще важнее, долетали и голоса.

— Я решительно не понимаю, что ты хочешь от меня, — сухо сказала Ханна.

— Да брось, неужели ты сама этого не видишь?

Я узнал возмущенный голос Дана. Они явно спорили. Но больше всего меня поразило, что эти двое в принципе разговаривали один на один. За все то время, что я провел в Соларуме, Дан и Ханна обменивались лишь редкими репликами, сопровождающимися то неправдоподобной любезностью, то холодом. Избегали друг друга как могли. Я поднялся повыше, тихо сел на ступеньку и начал подслушивать. Естественно, я себя осуждал, но раздражительный голос Дана вызывал у меня опасения и интерес.

— Я никогда не прощу Рамону за то, что она нас бросила и десятками лет не появлялась в Соларуме. Ни один из нас не способен существовать в одиночку. Ни один!

— Но Рыбы продолжает активно выполнять все нормы по вычищению Тьмы, пусть и без связи с нами, — ответила Ханна. — Может, она просто не хотела нас видеть. И ты лучше других знаешь, что она способна прожить без протек- торов.

— Мы ей ничего не сделали! Она сама столько всего натворила, ты же помнишь!

— Что, если она просто сожалела о случившемся и потому не возвращалась?

Тут Дан заворчал что-то себе под нос. Послышались шаги — вероятно, протектор, как обычно, начал нарезать круги в задумчивости.

— Ты думаешь, что какая-то совесть не давала ей вести нормальную жизнь на протяжении стольких лет?

— Что ты подразумеваешь под «нормальной жизнью»? — Ханна горько усмехнулась. — Все это? Да открой глаза! Пытаясь обвинить Рамону, ты просто ищешь козла отпущения, лишь бы справиться с тем, что происходит с тобой каждый день! Каждый. День. Может, и она так пыталась смириться со всем. Мы все это делаем!

После короткого молчания он произнес:

— Я не могу простить ей этого. Не могу, понимаешь? Она была моим учителем. И другом. Я всегда знал, что могу довериться ей в чем угодно, обратиться за помощью. А потом Рамона просто ушла и не выходила на контакт ни с кем, кроме канцелярии и тех редких появлений в Соларуме.

— И что, это делает из нее врага протекторов? Не строй из себя нежный цветок лотоса, которого обделили больше других. Чего ты хочешь?

— Я… я не знаю… просто… — выдавил он, и раздался скрип пружин: наверное, Дан сел в кресло. — Я никогда не поверю, что она сломалась и так отдалилась. Ее ничто не сломит, никогда. Я только хочу понять причину. Узнать ответ — почему?

Ханна громко выдохнула. Вновь тишина, которая в этот раз затянулась.

— Ты юлишь, — наконец сказала она.

— Вовсе нет.

— Да. Ты удивлен, что я все еще отлично тебя понимаю. Ты не ради Рамоны сюда пришел, а за поддержкой. Но мне интересно: почему ты не пошел за этим к Фри, Стефану, Максимусу или еще кому?

— Поддержка от Стефана? Скорее Соларум на землю опустится. Фри на все смотрит с пристрастием. Позитивным, но все же. А Макс… он так тем более не осознаёт всего происходящего. Совсем еще зеленый.

— Так зачем ты пришел ко мне? Мы уже давно вот так не говорили, и всё по твоей прихоти.

Он поколебался, но задал вопрос:

— Скажи, Ханна, по-твоему, я хороший человек?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что ты меня знаешь лучше других. — Дан помедлил и виновато добавил: — Я устал, что все меня покидают. Умирают или меняются, а я остаюсь здесь. И они не замечают, что со мной происходит, их всех занимают лишь собственные проблемы. Никто ничего не видит. Никогда.

— Это типичное поведение людей. Неужели ты до сих пор не привык? Мы все похожи.

— Ханна, я ведь стар. Действительно стар. По людским меркам, естественно. Мало кто задумывается об этом, глядя на меня, не так ли? Но даже я не могу привыкнуть к этим чувствам. Вряд ли может и Коул, да и Тисус, как бы тот ни брюзжал. Не могут и звезды. И это так меня гнетет. Осознание всеобщего одиночества. Все мы нуждаемся друг в друге, но боимся пораниться, отстраняясь от других все дальше и дальше.

— Кажется, что-то именно такое ты говорил, когда ушел от меня, — с легким холодом заметила Ханна.

— Может, я и сожалею об этом.

— И это ты тоже говорил.

— Ты тогда чуть не умерла. Пошла за