– А Клара? Она на самом деле живёт с Алёшей за границей?

– Ну, – он улыбнулся. – В какой-то степени Калининград можно назвать заграницей… Я вижу, о чём ты хочешь меня спросить. Отец с Кларой не были никогда женаты, но у Алёши папина фамилия…

– Значит, Лондона мне теперь не видать… – протянула я раздумчиво. – Хотя… Если мне повезёт, я вскоре не только Лондон, но и Токио смогу увидеть.

– Токио?

– Токио. И другие города и страны. Знаешь, теперь я уверена, что мне повезёт. При любом раскладе… – Я посмотрела на него прямым взглядом. – Роб, давай теперь к другой теме перейдём.

– Давай. Я готов всё тебе объяснить. Я тысячу раз это рассказывал – самому себе, мышка, с надеждой, что эти слова услышишь когда-нибудь и ты. Если захочешь.

– Я хочу, Роб. Теперь хочу.

– Ты помнишь нашу первую встречу, Тань?

– В саду вашего дома?

– Нет. Самую первую.

– А, ночью на улице! – я улыбнулась.

– Я влюбился в тебя с первого взгляда.

– Да что ты там мог разглядеть, в темноте-то!

– А мне и разглядывать не надо было. Я почувствовал тебя всю, полностью. И потом только о тебе и думал. Забыть не мог. Хотя очень старался.

– Зачем старался? А, понимаю, я ведь тебе не пара.

– У меня были обязательства, Таня. Перед другим человеком.

– Девушкой?

– Да.

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно! Я не мог её просто так, ни с того ни с сего, предать!

– А с того, с сего – можно?

– Тань!

– Ладно, продолжай. Значит, вторая наша встреча, в магазине, окончательно уверила тебя в твоих чувствах и, расчувствовавшись, ты и стибрил у меня мои карты?!

– Какие карты?

– Мои, из моей сумки, которую, между прочим, Ленка привозила из Африки. Она туда в командировку ездила!

– Какая Африка, Тань? – ошалело переспросил он.

– Южная. А может, Северная, не помню точно. Ладно, извини. Так что с моими картами?

– Да не знаю я ни про какие карты, мышка! Подожди, это не та колода, по которой мы с тобой дома гадали? Ты про них спрашиваешь?

– Нет. Это другие. Или те же. Я не знаю, Роб.

– В общем, я тоже не знаю! Мне продолжать?

– Валяй. Карты ты не крал, я уже поняла. Что было дальше?

– А дальше я в ужасе увидел, как ты попала под машину. Точнее, услышал. Я уже от магазина довольно далеко отошёл, как вдруг позади себя визг тормозов услыхал, обернулся… Я чуть не умер тогда, мышка, когда на потерпевшей твоё пальто увидел. Оно ведь приметное, другого такого я нигде не встречал.

– Да, его мне Ленка из Италии привозила.

– Опять Ленка.

– Опять. Роб, что ты сделал потом?

– Поехал за «скорой» в больницу. Ты в кому впала. Врачи сказали, что тебе не жить.

– Весёлая перспективка.

– И тогда я позвонил Юлиану. У него связи, сама понимаешь.

– Понимаю.

– Он нашёл врача, очень хорошего врача, тебе сделали несколько операций, но ты почти не приходила в себя. А твоим лицом занимался Юлиан, пришлось создавать новое, потому что после аварии… Ну, ты понимаешь. А он всё же гений.

– Гений.

Я провела по своей щеке пальцами.

– Я не помню, сколько времени ты пролежала в больнице.

– Ты приходил ко мне?

– Я сидел возле тебя постоянно.

– Скажи мне, Роб! – я внезапно схватила его за руку. – Это был ты? Это ты мне однажды сказал, что теперь всё будет хорошо? Я помню глаза… Боже мой, это были твои глаза, Роб?

– Ты приходила в себя ненадолго, мышка. Да.

– О, Роб!! – я отвернулась от него. Мне не хотелось, чтобы он видел моё лицо в этот момент. Ведь ещё ничего до конца не выяснено.

– А потом они перевезли тебя к нам.

– Они? А ты что же, в этом не участвовал?

– Мне нужно было уехать, мышка. В Гамбург. По делам. И вдруг позвонил отец, но сначала я даже ничего не понял. Он что-то говорил мне, ерунду какую-то нёс… В общем, я потом сразу же Юлиану перезвонил, и тот уже всё доходчиво мне объяснил.

– Что он тебе сказал, Роберт? – я затаила дыхание.

– Что ты стала опасной для моего отца. Какие-то сведения, о которых ты узнала, могли очень плохо сказаться на его репутации. Я тогда очень накричал на него, но он был настойчив и убедителен. Он сказал, что они перевезли тебя в наш дом, чтобы мягко убедить не вредить нашей семье. Он сказал, что выздоравливающий человек всегда чувствует благодарность к лечащему доктору, и этим обстоятельством можно воспользоваться.

– Юлиан очень хорошо знает толк в таких вещах! – с горечью произнесла я.

– И тогда я помчался домой, спешно свернув все свои дела.

– Чтобы поучаствовать в моём мягком убеждении? – усмехнулась я.

– Чтобы быть с тобой рядом и защитить от давления! Я тогда ещё не знал, что мне придётся играть роль твоего брата… Никто этого не знал, пока ты окончательно не очнулась.

– Но я пришла в себя не полностью, позабыв о своём прошлом, и этим обстоятельством они тоже поспешили воспользоваться. Да, я понимаю.

– Отец тут ни при чём! Юлиан его уговорил.

– Как можно уговорить такого человека, как твой отец??

– Можно. Если знать, на какие рычаги давить. Стоило только ему напомнить о той давней истории, и папа больше не сомневался ни секунды. Он почему-то думал, что ты знала о моей роли в гибели Ангелины.

– Правильно. Карты показали, что в одной старой семейной истории был замешан мальчик. Я ему так и сказала тогда. А он испугался очень.

– В какой истории, Тань? И опять ты про карты какие-то говоришь…

– Ну да, я ведь гадала твоему отцу, Роб! На картах! Хотя если честно, ничего определённого я тогда не увидела. Мальчик, окно, клумба. Ну, кадры такие передо мной промелькнули, я их так и озвучила, не вдаваясь в подробности. Я к тому времени уже еле языком ворочала от усталости…

– Мальчик, окно, клумба? – вскричал потрясённо Роберт. – Правильно, так и было! Я как-то из окна детской прыгал. Прямо на клумбу и упал. Отделался тогда ушибленной ногой, но никому о позорном полёте не рассказал. Говорю же, сорванцом был несносным.

– Вот это совпадение!

– Невероятное. Значит, отец решил, что ты обо мне знаешь…

– И из горячей к тебе любви вновь решился пойти на враньё.

– Как всё запуталось, Тань, – вздохнул Роберт.

– Страшно.