Похмелье – это зло. Обычно у меня не все так плохо, как сегодня. Даже не могу вспомнить, когда в последний раз просыпался в таком дерьмовом состоянии после ночи пьянства. Но вчера я действительно выпил очень много. Достаточно, чтобы вести себя как последний подонок, взбесить Фелисити и получить в лицо от Брэна Мэтиса.

– Как много ты вчера выпил? – В открытом дверном проеме спальни появляется хмурый отец. – Ты никогда больше не сядешь в кабину пилота, если не начнешь вести трезвый образ жизни.

– А кто сказал, что я вчера пил? – с вызовом спрашиваю я.

– Сейчас восемь утра, а последние десять минут тебя рвало так, что слышали все соседи. Так что я повторяю: сколько ты вчера выпил?

Он говорит тем начальственным тоном, услышав который его коллеги по работе писаются со страха. Но я не один из них – я его сын, а значит, мне достоверно известно, что вне офиса Каллум Ройал совершенно безобиден. Мы годами росли на свободе, без его надзора, даже еще до маминой смерти.

– А может, у меня желудочный грипп – ты об этом не подумал? – Я дерзко смотрю на него. – Мне так нравится, что ты сразу думаешь обо мне самое худшее.

Продолжая бормотать себе под нос, подхожу к огромному встроенному шкафу и рывком открываю двойные двери.

Папа в недоумении смотрит на меня.

– Прости, сынок. Ты заболел?

– Нет. – Я поворачиваюсь к нему. – Похмелье.

– Истон. – Он устало проводит рукой по волосам. Они такого же темно-русого оттенка, как у меня и старших братьев. У близнецов же шевелюра немного светлее. – Ты единственный из всех моих детей, от которого я скоро поседею.

– Еще бы. Гид тот еще блюститель нравов. Да и Рид тоже. – Я задумчиво склоняю голову. – Хотя близнецы, может статься, еще похуже меня. Ты знаешь, что они встречаются с одной и той же девушкой?..

– Я тебя не слышу! – ворчит папа, закрывая уши и быстро пятясь из моей комнаты.

Я усмехаюсь сам себе, потому что после того, как Элла переехала к нам, папа стал классным, черт побери! До этого он никогда не находил времени, чтобы зайти к нам или прочитать лекцию о нашем диком поведении.

Стоит мне вспомнить про Эллу, как меньше чем через минуту после папиного ухода она появляется в моей комнате. Ее светлые волосы завязаны в высокий хвост, на ней легинсы и свитер с эмблемой команды университета штата по американскому футболу и номером Рида на груди.

Вот черт! Я забыл, что сегодня мы летим на матч. Команда Рида играет против команды штата Луизиана.

– Что, черт побери, с тобой происходит? – Элла наступает на меня, и ее хвост качается в такт.

– Какой-то туманный вопрос, сестренка. Со мной происходит куча разного дерьма.

– Вчера вечером ты вел себя как настоящий подонок, – предъявляет она мне.

– То есть вел себя как всегда?

В ее голубых глазах появляется отчаяние.

– Нет, ты не всегда так себя ведешь, по крайней мере, по отношению ко мне.

Я пытаюсь вспомнить, что вчера такого сделал или сказал Элле. Когда я пришел к Фелисити, Элла и Вэл танцевали. Потом я устроил потасовку с придурком Зиком, и Элла вмешалась. Тогда… о, точно, я отпустил какую-то идиотскую шутку по поводу того, что Рид у нее под каблуком, и насмехался над тем, как она умоляет моего брата в постели.

Я глубоко вздыхаю. Проклятье! Я действительно тот еще подонок.

– Зачем ты так поступаешь? – спрашивает Элла.

О черт, ее нижняя губа дрожит. Клянусь богом, если она начнет плакать…

Но Элла быстро берет себя в руки. Поджимает губы и выпячивает подбородок. Эта девчонка словно сделана из стали. Ничто ее не сломает. Никогда. Неудивительно, что мой брат влюбился в нее в ту самую секунду, как она переступила порог нашего дома.

– Истон, у тебя проблемы с зависимостями.

– Да ну, правда?

Ее глаза вспыхивают.

– Здесь не над чем шутить.

Не над чем, действительно. Последний член нашей семьи, у которого были проблемы с зависимостями, убил себя к чертовой матери. Но я не такой, как мама. Я слишком люблю жизнь, чтобы наложить на себя руки.

– Мне нравится напиваться, – отвечаю я и начинаю рыться в шкафу в поисках футбольного свитера. – Подумаешь! Я же больше не глотаю таблетки. Когда вылетаем? – бросаю Элле через плечо.

– Через час. – Краем глаза вижу, как она скрещивает руки на груди. – Только без тебя.

Я разворачиваюсь.

– Да ну на хрен! У Рида игра!

– Я не хочу, чтобы ты летел с нами, – с сердитым видом отвечает Элла.

Невозможно удержаться от смеха.

– Эй, сестренка, ну ладно, раз ты не хочешь, чтобы я летел, то так и быть, останусь дома. – Я стягиваю свитер с вешалки. – Не дождешься.

– Я серьезно, – самодовольным тоном заявляет она, и это выводит меня из себя. – Вчера ты вел себя как козел, и не только по отношению ко мне, но и к Вэл, Брэну и – поверить не могу, что говорю это, – Фелисити. Ты не заслуживаешь лететь с нами в Новый Орлеан, смотреть матч Рида, а потом наслаждаться вкуснейшими бенье и ужином на Бурбон-стрит. Это как пригласить енота, который только что раскидал весь твой мусор по лужайке, к себе домой и разрешить ему сделать то же самое на кухне.

– К счастью, не тебе решать, лечу я с вами или нет, – язвительно отвечаю я. Она только что сравнила меня с каким-то гребаным енотом?

– Ты в этом уверен? – Ухмыляясь, Элла вытаскивает из кармана телефон и что-то печатает.

Секунд через десять на тумбочке у кровати начинает жужжать мой телефон. С подозрением глядя на Эллу, я пячусь назад к кровати и хватаю телефон. Читаю входящее сообщение. От Рида.

«Сегодня оставайся дома. Не хочу, чтобы ты прилетал».

Обжигающая ярость электрическим током пробегает по всему телу. Они, черт возьми, издеваются надо мной?

– Значит, так, да? – злобно бормочу я.

И вы только посмотрите: она еще разозлилась на меня, когда я сказал, что мой брат у нее под каблуком! Элла только что доказала мою правоту!

– До тех пор пока ты не возьмешься за ум – да.

Она разворачивается и быстро выходит из комнаты, золотистый торнадо самодовольства.

Элла и Рид не шутили. Мне по-настоящему запретили лететь в Луизиану с папой и сводной сестрой-предательницей, и я вынужден смотреть, как они, даже не оглянувшись, выходят из дома. Как дети малые, если вы меня спросите.

Да и ладно. Значит, я просто проведу день дома и поваляюсь у бассейна. Уж полдня в одиночестве я переживу. Ничего не делать – это здорово, вру я сам себе.

Я растягиваюсь на шезлонге, рядом на маленьком столике стоят бутылка воды и бутылка пива. Я пью из обеих по очереди, чтобы не обезвоживать организм и одновременно чувствовать легкое опьянение. К счастью, дома нет никого, кто мог бы отчитать меня за распитие спиртного средь бела дня.