прерываю я Майкла, бросив взгляд на часы – уже девять вечера. – Не так уж и поздно, особенно для ресторанов. Да и тогда нам не придется возвращаться в гостиницу к злой мачехе, которая наверняка приготовила для нас отравленные яблоки.

Последний аргумент явно оказывает нужное воздействие на моих слушателей, и до ресторана на холмах мы добираемся всего за двадцать минут. Называется он – «Кельтская кухня».

Ресторан прячется среди холмистых полей, залитых лунным светом, которые днем, без сомнения, сияют густой зеленью. Пейзажи здесь ничуть не уступают прибрежным, а уединение дает ощущение полной тишины и покоя. По дороге сюда мы обогнали лишь один автомобиль, а на стоянке у ресторана пусто.

Дом не старый, как я и ожидала, похож на современные здания в скандинавском стиле с окнами от пола до потолка, с террасой, с которой даже ночью открывается ошеломляющий вид на море, с разноцветными лампочками, закрепленными над входной дверью и вдоль карниза, – все вместе это производит волшебное впечатление.

Когда мы приближаемся к двери, минуя стену, которую Джейми расписал морскими красотами, нас приветствует женщина на последнем сроке беременности. С сердечной улыбкой она объясняет, что ресторан уже закрыт, но можно заказать столик на завтра.

Она выглядит старше, чем на фото, может быть, лет на десять старше меня, в темных волосах серебрятся седые пряди, а у зеленых глаз пролегли морщинки, какие бывают от смеха, но перед нами та самая Джеральдина, которую мы разыскиваем.

– Большое спасибо, но мы приехали не поужинать, – с улыбкой отвечаю я, старательно изгоняя из своего голоса любой намек на угрозу. – Меня зовут Джесс, а это мои друзья. Я надеялась, что мы сможем поговорить с вами… о Джо Райане.

Она быстро-быстро моргает и несколько секунд пристально смотрит на меня, пытаясь сообразить, что происходит, а потом ее глаза наполняются слезами. Женщина крепко хватает меня за руку, и мы с ней неуклюже топчемся на месте, прежде чем она втягивает меня за собой в дверь.

Входит высокий юноша, вероятно Джейми, и окидывает нас настороженным взглядом – он заметил, как разволновалась мать, и хочет оградить ее от неприятностей.

– Все в порядке? – спрашивает он, положив руку на плечо матери.

– Все прекрасно, милый, – отвечает она, похлопывая его по пальцам. – Принеси нам чаю или кофе, ну и… что уж, и бутылку «Бушмилс».

– Мама, тебе нельзя виски!

– Знаю, солнышко, но, пожалуй, мне придется его хотя бы понюхать… это друзья Джо.

Он окидывает нас более заинтересованным взглядом, даже слегка приоткрывает рот. Когда Джо жил здесь, мальчику было лет пять или шесть, не больше, однако он явно его помнит. Да и вообще-то, мысленно напоминаю я себе, все наши предположения основаны лишь на том, что Джо не присылал почтовых открыток из этой местности позднее 2008 года. Если он и переехал, не значит, что перестал общаться с Джеральдиной и Джейми. Может быть, они остались друзьями. Джо вполне может быть сейчас здесь, в этом доме, – смотрит себе «Нетфликс» где-нибудь на втором этаже.

– Нашего Джо? – удивленно уточняет юноша.

– Да, Джейми. Нашего Джо. И их Джо. Так что будь хорошим мальчиком, принеси нам что-нибудь выпить… Вы ужинали? – добавляет она, поворачиваясь к нам.

– О да, – прижав руку к животу и недовольно морщась, сообщает Майкл. – Мы ели вафли, мороженое и выпили приблизительно семь тысяч чашек чая со сливками.

Джеральдина морщится, давая понять, какое впечатление на нее произвел наш выбор блюд, и приглашает всех в боковую комнату, потолком которой служит стеклянная крыша оранжереи. Здесь очень мило – пол выложен черно-белыми плитками-ромбами, диваны мягкие и удобные.

Джеральдина пристально смотрит на меня, и я не мешаю себя рассматривать, притворившись, что восхищаюсь террасой и цветами в горшках.

– Вы выглядите гораздо старше, что неудивительно, – наконец произносит она, – но я почти сразу вас узнала. Он повсюду носил с собой вашу фотографию – вашу и Грейси. Кстати, эту часть дома – оранжерею – построил Джо.

В безотчетном порыве я касаюсь оконной рамы и глажу ее. Желание коснуться того, к чему прикасался Джо, приходит само собой. Он всегда любил такие занятия – с удовольствием работал, делал что-то руками, строил нечто прекрасное и нужное.

– Что произошло, Джесс? Джо рассказал мне о несчастном случае, но я всегда была уверена, что это еще не все.

Обняв руками выпирающий живот под натянутой тканью платья, она ждет моего ответа, будто добрый Будда в образе женщины.

– Много всего произошло. Я долго болела, очень долго, после того, что случилось с Грейси. А потом потеряла Джо. Теперь я пытаюсь его отыскать и надеюсь, что вы мне поможете.

Грустно качая головой, она неторопливо отвечает:

– Мне очень жаль, но я не знаю, где он. Года два он прожил здесь, со мной и Джейми. Джейми часто его вспоминает – Джо проводил с ним много времени, дети его любили… но это вам и так известно. Джейми даже собирался найти Джо, и я желаю вам удачи в поисках и буду рада услышать, чем они завершатся.

Разочарование падает мне в желудок тяжелым камнем, и я напоминаю себе, что с каждым днем мы все ближе к цели. И все, что я узнаю, каждый, с кем встречаюсь в пути, помогают мне добиться невозможного – я начинаю понимать, каким Джо стал.

– Да, конечно. А вы… не расскажете нам о Джо? О том времени в вашей жизни? Я понимаю, прошли годы, жизнь идет своим чередом, но все же…

Она со смехом показывает на свой огромный живот:

– Вы об этом? Вот уж сюрприз! Мне сорок семь лет, и я была уверена, что годы материнства для меня в прошлом! Но вот оно опять – счастье! Да, с тех пор прошло много лет, но я все прекрасно помню. Джо был для меня в тот год единственным светом в окошке. Знаете, бывают такие времена, когда все идет наперекосяк?

Я молча киваю. Мне ли не знать.

Помолчав, она переводит взгляд на ночную тьму за окном и продолжает:

– Но если вы хотите услышать нашу историю, если вам кажется, что это как-то поможет, я обо всем расскажу.

Глава 21

День святого Валентина, февраль 2006

Джеральдина сидит на жестком пластиковом стуле, все ее тело сжалось, будто пальцы в кулак. Джейми играет с деревянными счетами, щелкая яркими шариками друг о друга и весело смеясь, когда они вертятся и дрожат. Рядом с приемной отгорожен угол для детей, и у Джеральдины замирает сердце от