Торопливые шаги. Нарушая дремотный покой этого места, в дверях возникает советник в ярком камзоле. С шумом падает на зеркальный пол:

– Позволь потревожить тебя, о величайший из великих!

До чего нелепый у него вид. Того и гляди, как жаба, весь раздуется от важности. Да и одежда под стать дворцовым чудо-птицам – тем самым, что с дурными голосами и куриными мозгами.

Вызывает желание закрыть глаза. Что человек и сделал.

Не дождавшись ответа, советник продолжил заговорщицким шепотом, подползая поближе:

– Донесение пришло. Арлет уничтожен. Ваши люди справились.

– И лишь для этого ты осмелился меня тревожить? Прочь, – скучающе ответил человек. Его клонило в сон.

– О будь снисходителен и терпелив, повелитель. Ты сам приказывал докладывать тебе обо всем, что творится у тебя в стране… Тайная полиция донесла: розовые туманы развеялись.

На троне зашевелились. Неужели это правда? Человек задумался. Такой шанс выпадал один раз в вечность. Добравшись до…

Ах нет! Даже мысли бывают опасны!

Но в случае успеха он получит свободу. И проклятие, клятва, сковывавшая его долгие годы, падет. Какую цену бы ни потребовали, он сумеет заплатить.

– Надеюсь на тебя, мой друг… Ты знаешь, что нужно делать?

[18]

Василиск был рабом. Хотя если подумать, то все вокруг являлись такими же невольниками, хотя и предпочитали тешить себя сладкой ложью. Да, на них не надевали постыдные ошейники и, может, даже не били тростью. Но суть от этого не менялась: все Иные жители Убежища были простыми рабами.

Еще рядом с ними жили хозяева. Бессмертные, жестокие, с дряхлыми тельцами. Хозяева внушали страх. Причиняли боль. И при всем при этом снисходительно смотрели сверху вниз глазами, полными сочувствия.

Ах вы, бедные букашечки! Как же вы по земле-то ползаете, в грязи и собственных отходах, наверно, неприятственно? Ах-ах, беда-беда! Но вы же привычные, терпите, милые, терпите. Такова ваша роль. Вы зависите от нас, вы наша мимолетная прихоть – захотим и выбросим на растерзание другим… Дрожите, почитайте нас! Вы в нашей власти!

Они любили думать, что умнее всех. А еще что сила их безмерна. Хотя сами предпочитали прятаться внутри секретного места, словно стая крыс в подвалах домов.

Но самым мерзким был хозяин, который получил Василиска, когда тот совсем маленьким был. Это сейчас он взрослый да умный, а тогда боялся до дрожи.

Его забрали из старого заброшенного святилища, где прятались инаковерцы. Странного ребенка со змеиным ликом опекали служительницы Соно – доброго божества. Они не разглядели в нем зачатков зла, когда соломенную корзинку с новорожденным подкинули к ступеням святого места.

И Василиск узнал, что женщины во многом добрее мужчин. Но также слабее. Его забрали.

Без имени и прав он прожил на свете еще долгие пять лет, не зная, что он за существо и зачем живет. Бессмысленно всех обжирая, как любил добавлять хозяин. Других, похожих на себя, мальчик не встречал. Иные сторонились его, инкантаторы презирали.

Но чего еще ждать от существ столь холодных? Сам же Василиск тянулся к теплу. Хозяин долго не верил в то, что все вокруг источают тепло: кто-то меньше, кто-то больше. Хозяин даже ставил на мальчике опыты – болезненные, долгие, что иногда казалось лучше умереть.

Однако Василиск жил и вместе с тем искал спасения от участи раба.

Его надежды осуществились в одночасье. Сначала он увидел руки. Тонкие изящные руки, с легкостью прихлопнувшие могущественного хозяина. Тот лишь смешно квакнул, сползая по стене.

Эти руки принадлежали высшему существу. Тому, кто не глядит вниз, так как ему нет дела до слабых.

От красивой надменной женщины исходил жар. Внутри ее тела скрывалась Сила. Именно так, с большой буквы. Она манила и подчиняла.

Василиск замер в восхищении. Если бы тогда сказали, что она его настоящий хозяин, он поверил и принял бы эту участь с радостью.

Но женщина ушла, бросив напоследок: «Полукровки не бесполезны». Он запомнил. И начал повторять эти слова на ночь, как чудодейственное заклинание, как молитву. А вскоре мальчика послали свергнуть высшее существо с сияющего пьедестала, дабы шакалам легче было растерзать его на мелкие куски. Какая несправедливость! Василиск надеялся, что его прогонят. Зачем ЕЙ такой бесполезный слуга?

Его не прогнали. Ему улыбались. Говорили с ним на равных. И даже дали имя, которое никто не желал дать! А он побоялся рассказать о своей цели. Когда же наконец переборол страх, столкнулся с непониманием. Зеленоокая госпожа отказывалась принимать его чаяния.

Мальчик был подавлен. Может, он не так хорош, как думал? Или госпоже Лиз нужны доказательства его преданности?

Тогда на свет появился нехитрый план. Гнусный трусливый хозяин, который обливал его холодной водой и заставлял стоять коленями на горохе, который больно стегал деревянной тростью, таскал за волосы и иногда жадно мял его голое тело дрожащими потными ладонями…

У Василиска защипало в носу – того и гляди слезы выступят. А он ведь не девчонка какая-то, чтобы реветь. Он сильный. Он отомстит за унижение и покажет свою преданность.

Инкантатор не вставал с постели. Говорили, что у него повредился мозг – так сильно его Лиз ударила. Все необходимое приносила старая Фоча, маразматичная старуха, настолько древняя, что помнила времена, когда Иные жили свободно.

Сейчас Фоча отсутствовала. Василиск бесшумно проскользнул в приоткрытую дверь. Хозяин лежал на роскошной постели, среди подушек. У изголовья стояли лекарственные мази и кубок с питьем.

Заметив его, старик приподнял голову и сразу упал обратно, ругаясь самыми грязными словами. Мальчик чувствовал, как в нем крепнет решимость.

– Удалось, скажи мне, паршивец, удалось? – визгливо спросил хозяин.

– Удалось, господин.

Недовольство исчезло с лица инкантатора. Изюмины глазок заблестели снисходительностью и благодушием.

– Вот как? Что же ты сразу не сказал, мальчик мой. Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть.

С внутренней дрожью Василиск подчинился. Его погладили по макушке, ущипнули за щеку. Втащили под роскошный балдахин.

– Рассказывай же. И тогда я наконец смогу уничтожить эту чудовищную девку.

«Никого ты больше не уничтожишь. Слышишь, никого!»

Инкантатор с недоумением умолк. Он не понимал отстраненности поведения своего раба.

– Ты что, спишь на ходу?! Или оглох?! Я приказал тебе говорить…

Полновесная пощечина заставила его крохотную голову мотнуться в сторону. Старик замер, как испуганная мышь.