Змеи ведь едят мышей? Правда, хозяин?

Он пытался отползти. Звал Фочу на помощь, но, кроме них двоих, в палатах больше никого не было. Похотливый козел терпеть не мог чужаков на своей территории.

Это оказалось легко. Василиск недоумевал, почему он не сделал так раньше? Одно нажатие, перекрывающее воздух в носоглотке, и тощие ручонки молотят простыни, а тельце, прижатое к ложу коленями, бьется в конвульсиях. Финальный рывок – и с одеревеневших губ слетает последний хрип.

Но почему стало так пусто и страшно?

Он привел подушки и одеяла в порядок, удостоверился, что его никто не видел, и побежал обратно. Теперь-то готов! Достоин! Ведь так?.. Ошибки быть не может? Ну же… улыбнитесь, госпожа.

Но она просто выслушала его пламенную речь, едва повернув корпус от стола с разложенными записями. Лишь закончен был рассказ, когда что-то сбило его с ног. Тяжело дыша, разметав черные волосы по лицу, она стояла над ним, казалось, отказываясь верить услышанному.

– Повтори! – прозвучал приказ, схожий с рыком разъяренной волчицы.

– Вы все слышали, госпожа.

Новая оплеуха превратила голову в медный гудящий колокол.

– Глупец! Заносчивый сопляк! Кто тебя просил?..

Сколько же горечи было в ее словах.

Василиск еще не до конца понимал, что натворил, но чувствовал, как из-под ног уходит опора. Его жизнь разваливалась подобно игрушечному домику из кубиков.

Он зарыдал от навалившегося тяжелого предчувствия. Вокруг него образовывалась пустота.

– Довольно, – услышал он сквозь рыдания. Теплые пальцы невесомо коснулись раскалывающейся головы. Она присела рядом.

– Не хочу остаться один… не хочу… мне больно и гадко!

– Это пройдет. С каждым разом будет все легче, и легче, и легче… Пока не останется даже сомнений.

– П-правда? – Василиск заставил себя посмотреть на Лиз.

От нее исходил ровный холод.

– Но ты больше не будешь таким, как прежде. Простые мелочи перестанут тебя радовать, любовь – греть. – Грудной бархатный голос звучал прямо в голове. – Ты забудешь об эмоциях – в них отпадет необходимость. Станет проще и легче жить. Люди и другие существа покажутся жалкими, примитивными. Ты перестанешь их понимать.

– Не хочу!

– Поздно. Дорога, по которой пойдешь, выбрана. Могу лишь пожалеть тебя, наивного…

Мальчик неуклюже вскочил, шестым чувством понимая, что, если не сделает сейчас что-нибудь – что угодно, – она уйдет. Не уедет в другой город, не исчезнет с лица земли, просто закроет свое сердце с безжалостностью капкана. Забудет о существовании мальчика, носящего имя отца всех змей.

И тогда он закричал в отчаянии:

– Прости меня, пожалуйста, прости! Я ведь только и хотел, что стать к тебе ближе! Быть полезным! Я думал, что смогу понять… что стану сильнее… Не отказывайся от меня, я изменюсь!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я буду делать все, что скажешь, я отдам за тебя жизнь, умру, только не уходи.

– Уверен? – прохладно спросила она.

– Я твоя тень. Твоя воля – мой закон!

Она все еще сомневалась.

– Возня с ребенком… Это не то, чем бы хотелось заняться. Ты неопытен и глуп. Не знаешь правил, боишься окружающего мира. Но я согласна. Будешь моей пешкой, пушечным мясом. И если повезет, я умру скорее, чем тебе придется возвращать долг.

– Согласен, госпожа.

Лиз наклонилась над ним. Полные губы хищно разошлись:

– Единственное условие – не вставай у меня на пути. Иначе я перестану тебя жалеть. – Она выразительно провела ногтем по горлу, а затем сделала неуловимое движение. Истрепанный ошейник упал к босым ногам змееныша, разорванный на несколько частей. – Иди спать. Завтра будет трудный день… И добро пожаловать в мир чудовищ, Силь. Располагайся поудобнее – ты в нем надолго.

Она взлохматила ничего не понимающему Василиску волосы.

На рассвете они прошли через портал.

– Разве можно сейчас уходить? Ведь проход останется открыт.

– В квартиру никто не попадет: она надежно заперта, и воровать у меня нечего, – успокоила змееныша Сантера, закидывая за спину загадочный длинный сверток, перевязанный веревкой. – А для особо настойчивых и дотошных обитателей Убежища я сделала табличку.

На листке бумаги кривым неразборчивым почерком было выведено загадочное слово: «Техосмотр». Девушка закрепила ее на зеркале с обратной стороны. Теперь никто не осмелится не то что использовать, а даже подойти к порталу, защищенному таким могучим заклятием.

– Куда мы направляемся? – вновь разнервничался Василиск. Он плохо спал всю ночь, но признаваться в этом не хотел.

– Увидишь.

Сантера уверенным шагом направилась, как ни странно, не к лифту, а к другой дорожке, что также оканчивалась зеркалом. Начертав символ в виде паука, они вместе переместились с зеркального озера в неизвестность.

В лицо ударило морозом. Везде росли толстые бело-голубоватые деревья с острыми листьями и сладковатым запахом. Над мрачным лесом нерушимой преградой возвышалась Стена.

За ней начинались людские поселения и города, а тут снаружи на сотни километров тянулся Ветхий лес или, как его называли Иные, – Протагор’Локк. Он был древним, как сам мир, и таил в себе немало тайн, ожидая достойного смельчака, осмелившегося бы бросить ему вызов.

Сейчас лес спал, погруженный в белоснежный кокон, но спал чутко, в любой момент готовый пробудиться и смять врага.

Сантера хлопнула себя по щекам, пытаясь взбодриться. В пантенариуме всех выживших приставили к награде и дали две недели отдыха. Она хотела провести их с толком.

– Ты знаешь, что у каждого живого существа есть слабость. Цель охотника распознать ее и ударить. Например, глаза. Если есть, значит, нужны. Значит, можно бить. Еще рот. Там много нервных окончаний. Пускай у врага гора мышц или железная шкура, но пасть все равно останется уязвима. Запомнил?

– Да. Мы идем охотиться? – Василиск напуганно глазел по сторонам. Он так давно не выходил наружу, что огромные пространства его страшили.

– Нет. Я веду тебя учиться убивать. Такой вот экспресс-курс. Покажет на практике, на что ты способен и способен ли… Ты чем-то встревожен? Говори сейчас – потом будет поздно.

– Мы останемся в Убежище, ведь так? А что, если меня раскроют? Хозяева мстительны.

– Да, останемся. Нет, не раскроют. Говори, что весь вчерашний день провел со мной. Я подтвержу. Это алиби. – Сантера уверенно шагала в самую чащу. – К тому же сомневаюсь, что у Совета Власти есть возможность определить причину смерти. Со стороны никаких следов удушения не должно быть видно. Вдобавок ранее была нанесена травма головы.