ведущую к замку Тарбурон и предместье Тибериады, расположенное по берегу озера к северу. А в ведение тамплиерам отдали весь южный сектор и все ближайшие южные пригороды вместе с сельскохозяйственными угодьями и с парой рыбацких деревенек вместе с истоком реки Иордан. Об утверждении этого решения сообщили представители тайного капитула, вернувшись в командорство поздним вечером из ставки Монфора, находящейся теперь на площади перед главными городскими воротами.

Еще военным орденам в обязанность вменили обеспечение осады цитадели всеми необходимыми ресурсами. Нужно было организовывать самые элементарные вещи: подвоз продовольствия и вооружений, а также эвакуацию раненых и размещение их на лечение. Впрочем, последнее являлось прямой обязанностью братьев госпиталя Святого Иоанна. Но и на храмовников тоже возлагались подобные хлопоты по помощи раненым и размещению их в южном секторе.

Учитывая все это, Родимцев ощущал себя комендантом большого прифронтового района. Он учредил комендантский час, согласовав такое решение с самим Монфором, выставил посты на ключевых направлениях и охрану на стенах, организовал патрулирование в городе и на прилегающих дорогах, создал пару госпиталей и наладил подвоз всего необходимого войскам, но людей у него уже не хватало для контроля такой обширной территории. Правда, когда братья из тайного капитула Николас, Теодор и Бернар покидали Тибериаду, то обещали прислать орденское подкрепление из Акры.

Что же касалось ассасинов, то пойманный по-прежнему содержался в камере подвала командорства. По личному распоряжению Грегора Рокбюрна его плотно кормили три раза в день с целью привить ожирение и сделать не столь быстрым и опасным в бою. Никто не сомневался, что орден неназываемых рано или поздно начнет переговоры о его выкупе или обмене, потому что прецеденты обмена пленными между братством ассасинов и тамплиерами уже имели место. А второй непойманный ассасин затаился, и в плотной городской застройке с множеством кривых и узеньких улочек найти его не представлялось возможным, а на прочесывание каждого домовладения людей не имелось. Родимцев отдавал себе отчет, что такие мероприятия почти бесполезны по причине того, что враги могут подослать еще сколько угодно ассасинов, если захотят. Но, пока в этом отношении ничего не происходило. Новых нападений не произошло.

Вампиры и деятельность некроманта за прошедшие дни тоже пока никак не проявились, хотя страшные слухи ходили по-прежнему. И, проходя мимо караульных помещений Григорий слышал, как сержанты пересказывали друг другу разные страшные истории, мол, вампиры нападают на горожан, нарушающих комендантский час, трупы которых потом находят обескровленными. Говорили и про некроманта из Магриба, который, якобы, сбежал из войска Халеда перед самой битвой за замок Тарбурон и укрылся где-то в Тибериаде.

Осада городской цитадели шла вяло. Штурмовать стены крестоносцы не решались, ограничиваясь обстрелом стен и башен укрепления из катапульт. Осажденные тоже не рисковали выходить из крепости, чтобы контратаковать. Они не видели в этом смысла еще и потому, что достаточно широкий и глубокий ров надежно отгораживал цитадель от города, захваченного противником, а припасы и подкрепления исправно подвозились по озеру.

Что же касалось постоянных обстрелов из катапульт, то стены и башни цитадели пока их успешно выдерживали без серьезных разрушений. А подземных ходов, ведущих из города в цитадель крестоносцам обнаружить так и не удалось. Возможно, что их и не было, потому что эта цитадель, в отличие от городских стен, была относительно новой. Ее начали строить уже после того, как Саладин захватил Иерусалим. И осажденные сарацины чувствовали себя совсем неплохо до того момента, как нарождающаяся артиллерия начала мешать передвижению кораблей. А обе имеющиеся пушки крестоносцев, между тем, держали на прицеле причалы цитадели и время от времени производили выстрелы, изредка даже топя очередную посудину на водной глади озера. Тонкие деревянные борта озерных суденышек не выдерживали попаданий двухдюймовых ядер.

А вскоре к двум пушкам присоединилась и третья, еще более длинная и точная, оборудованная полноценным лафетом с довольно большими колесами и с винтовым прицельным приспособлением. И Родимцев радовался, что каждое новое орудие пока получалось лучше предшествующего. Конечно, двухдюймовый калибр имел недостаточную мощность, но зато изготовление подобных изделий оказалось местным умельцам вполне по силам. Дело пошло еще лучше, когда по рекомендации Грегора Рокбюрна Жан Ибелин через своих людей нашел и привлек к созданию артиллерии тех самых кузнецов с перекрестка возле Акры, которые сделали необычный прочный шлем, приобретенный Григорием.

Вот только пороховая смесь, реквизированная Родимцевым у пленного факира, заканчивалась. И вопрос скорейшего изготовления пороха в достаточных количествах выходил на первый план. Но, механизм помощи в этом вопросе уже заработал. Деньги, выданные Ибелином и Монфором на развитие порохового производства, делали свое дело. За городом на выкупленной ферме разворачивалась бурная деятельность, рабочие строили селитряницы, а созданная Родимцевым служба ассенизаторов свозила туда нечистоты со всего города, которые обрабатывались, пополняя сырье для селитряниц. К тому же, с окрестных ферм свозили навоз.

Для организации производственного процесса Григорий отправился на зарождающуюся пороховую фабрику лично. Там уже трудились работники, отправленные графом Ибелином, и им помогал персонал из гарема эмира Ибрагима, который туда отослал сам Родимцев. Вот только запах, конечно, стоял в жарком воздухе самый ужасный. Что само по себе распугивало работников, не привыкших к такому «аромату». И тетки из гарема быстро разбежались почти все, кроме самой младшей наложницы и стариков-евнухов.

Родимцев не стал препятствовать уходу тех, кто хотел уйти, потому что никаких секретов они еще не узнали по причине того, что производство тогда еще лишь зарождалось. Григорий понимал, что работа с навозом и прочими нечистотами была, разумеется, очень грязной, и далеко не все люди могли выдержать подобный труд, хотя в этих средневековых реалиях простые люди, вроде бы, не отличались избалованностью. Но, запах был слишком тошнотворным даже по средневековым меркам, а никаких респираторов, конечно, не имелось. Первые их образцы пришлось придумывать Григорию лично. И вскоре у рабочих на лицах появились матерчатые повязки, которые время от времени смачивали водой для лучшего фильтрующего эффекта.

Тех работников, кто остался и изъявил желание трудиться дальше, тамплиеры взяли под наблюдение. Учитывая тяжелые условия труда, Родимцев сразу же установил на производстве восьмичасовой рабочий день с двумя выходными, а всем сотрудникам из денег спонсоров назначил вполне приличное жалование. К тому же, кормежка и проживание тоже обеспечивались за счет ордена Храма. Недалеко на берегу озера, там, где уже почти не воняло от производства, находился заброшенный полуразрушенный монастырь, который решено было восстановить ради размещения персонала. Пока же работников разместили на том самом постоялом дворе, где раньше располагался штаб отряда тамплиеров.

Родимцев