молчал, потом ответил:

– Понятно.

И в этом «понятно» заключались все слова поддержки, которые он хотел бы произнести.

– Удзумаки не испугать, – улыбнулась Марьяна. – Он ведь самурай.

– Я никогда им не был, но мне приятно, что вы называете меня именем вымышленного мультяшного персонажа, – нервно загоготал Роберт.

Все с невероятным облегчением подхватили его смех.

Минут десять никто не проронил ни слова, все улыбались и делали вид, что едут в увеселительную поездку.

Вопрос Роберта вернул всем паршивое настроение и ощущение тревоги.

– Так что было в альбомах Костиной бабки, Марьяна? Ты посмотрела? – Он повернулся к Стасу и сообщил с напускной обидой: – Она тут заявила, что расскажет об этом только при тебе, представляешь? Мол, она тебя отлично знает и доверяет, как никому другому. Думаю, надо предупредить ее, что она возлагает на тебя чересчур большие надежды. Ты еще тот гений… по вопросам облажаться.

Стас засмеялся, удивленно посмотрел на Марьяну, и под его взглядом она чуть покраснела. Он прекрасно понимал, что Роберт переиначивает ее слова и изрядно преувеличивает, но все равно ощутил приятное тепло в душе.

А потом уточнил уже более серьезно:

– И что за альбомы?

– Альбомы с карандашными рисунками и набросками, – ответила Марьяна. – Бабушка Кости прекрасно рисовала, хоть и мучилась от болезни Паркинсона, никогда не училась в художественной школе и работала вахтершей последние десять лет перед смертью. Но она была художницей. Настоящей художницей, не хуже тех, кто выставляет свои работы в известных галереях.

– Так что она рисовала-то? Какие шедевры? – напирал Роберт, ерзая на заднем сиденье. – Это важно, надеюсь? Раз мы об этом говорим.

– Много чего рисовала, – пространно сообщила Марьяна. – Пейзажи, натюрморты… ну как… пейзажи и натюрморты видела Ольга Стефановна, а я видела… немного другое.

Роберт вздохнул.

– Ты можешь конкретнее?

– Она рисовала трупы, – выпалила Марьяна на одном дыхании. – Много трупов, сотни, десятки изуродованных трупов, обглоданных птицами, полуразложившихся, привязанных за руки и ноги к специальным бетонным ложам. И еще… кости. Много костей в каком-то колодце.

– На фиг я только спросил, – выдавил Роберт.

Стас сильнее сжал рулевое колесо и, не сводя с дороги глаз, уточнил:

– Она рисовала только трупы?

Вопрос прозвучал так обыденно, будто они всегда вели разговоры о трупах и художниках, их рисующих. Девушка посмотрела на Стаса.

– Ольга Стефановна показала мне несколько альбомов своей матери, но самый последний был посвящен символам и схемам, хотя… Ольга Стефановна видела в них репродукции к известным картинам. Моне, Дега, Ренуар, Малевич… Жутко было наблюдать, как она восхищается тем, что на самом деле нарисовано в альбомах. Таких символов я никогда не встречала. Среди них был и тот… круг с точкой в центре. И я думаю, это важно. Жаль, что Ольга Стефановна не позволила мне забрать альбом. Правда, пока Ольги Стефановны не было на кухне, а Роберт пропадал в ванной, я успела сфотографировать несколько страниц альбома на телефон. И еще… – Марьяна на мгновение замялась, – украла одну из вкладок.

Стас снова с изумлением посмотрел на Марьяну.

– Украла? Ты?

– А что? Не все же тебе законы нарушать.

– Ты на нее плохо влияешь, Платов, – хмыкнул Роберт. – Как давно вы общаетесь?

– Сутки, – ответила Марьяна.

– Сутки? – вытаращился на нее Роберт. – И ты уже воруешь? Помню, Платов в детстве приворовывал. Не для того, чтобы получить вещь, а для того, чтобы убедиться, что он сможет ее стащить, потом вернуть на место, и никто не заметит, как он это сделал. Тренировал криминальные навыки. Он бы мог работать щипачом-карманником.

– Так… ладно, Роб. – Стас вздохнул (Роберт мог бы и утаить некоторые подробности жизни Стаса в одиннадцатилетнем возрасте). – Давайте серьезно. Мари, покажи все, что ты сняла на телефон. Посмотрим, что это за символы.

Марьяна достала из сумочки телефон, открыла галерею снимков.

– Дай-ка сюда, – попросил Роберт. – Платов ведет машину. Если он увидит рисунки той бабки-сатанистки, то его хватит удар, и мы разобьемся.

Он забрал телефон из рук Марьяны и принялся комментировать каждый снимок.

– Ну… тут, например, вполне незлобная звезда Давида, а здесь – уже знакомый нам циркумпункт, тоже, кстати, знак безобидный. Солярный знак, символ тайного масонского общества, золота и еще много чего. А тут огонь в сосуде… не помню точно, из какой религии, но тоже символ защиты и силы. А вот тут… да… тут уже хуже. Бабулька явно была помешана на темной магии и демонологии. Похоже, это сигилы из Лемегетона.

– Чего? – не понял Стас и переглянулся с Марьяной.

Ее лицо стало бледнее, чем минуту назад.

– Эх, ребята… – В голосе Роберта засквозила неприкрытая тревога. – Порой я жалею, что стал археологом и изучал всю эту хрень вроде символики древних религий и верований. И этого неугомонного царя Соломона, мать его.

– Не ной, Роб. Лучше скажи, что за… сигилы… или как их?

– Лемегетон – это другое название «Малого ключа Соломона», гримуара о демонах. А сигилы – это печати демонов, знаки, которые рисовались для их вызова и управления ими.

– Но это же все неправда, Роб, – покачала головой Марьяна. – Эти символы… это просто нарисованные знаки, не имеющие в себе никакой силы. Мы живем в двадцать первом веке, в век цифровых технологий, и поэтому…

Роберт шумно вздохнул.

– Ты это той бабке с наклонностями сатанистки расскажи, которая всю эту хрень рисовала. У меня ощущение, что она собирала все символы, какие только могла найти. Без преувеличения, все. Ладно… дай мне тот вкладыш, что ты стащила, начинающая воровка.

Марьяна полезла в сумочку и подала Роберту сложенный вдвое желтоватый лист.

– И что это? – забормотал он. – Посмотрим… Ох, мать вашу…

– Что там, Роб? – забеспокоился Стас.

– Ну надо же… никогда бы не подумал, что увижу такое… но, кажется, это схема… древней могилы… дахмы, или «башни молчания». Черт… я видел такое на фотографиях Йезда и Мумбаи, когда мы изучали религиозные обряды зороастрийцев.

Услышав слово «башня», Стас замер.

«Не попади в их Башню», – предупреждала Позднякова, учительница из интерната для слабослышащих.

«Теперь это наш общий ад! Наша общая Башня!» – кричало существо из-под простыни еще тогда, пару дней назад, когда Стас впервые увидел Полину.

Он перестроился вправо и остановился на гравийной обочине трассы. Мимо на высокой скорости проносились легковушки, грузовики, фуры.

– Стас, почему ты остановился? – встревожилась Марьяна.

Он заглушил мотор и обернулся на Роберта.

– Что за башня такая?

Друг молча подал листок Стасу. На нем схематично изображалось сооружение, напоминающее большой кирпичный колодец с дверным проемом в основании. Сверху, почти на уровне высоты стен, располагалась площадка, а посередине – углубление-колодец. Вот и все, что