и просилось в руки. Роберт закрыл за собой дверь ванной. Нервные пальцы юркнули в карман и вынули баночку с лекарством, что прописал ему доктор Шилин еще полгода назад, – рецептурное седативное средство.

Два розовых драже перекатились по потной ладони, щелкнули друг о друга. Роберт сунул таблетки в рот, открыл кран и, прильнув к воде, запил лекарство. Сразу стало легче, в ту же секунду, хотя Роберт знал, что действие успокоительного начнется только минут через десять.

Теперь он снова готов был терпеть. И ничего, что Гул приближается, ничего, что кошмар повторится, это ничего, он потерпит.

Роберт набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул. Пригладил перед зеркалом волосы. Из коридора послышался неприятный треск.

– Хочешь, чтобы ничего этого не было? – Шепот возник из ниоткуда, коротким эхом прокатился по стенам ванной.

В зеркале русые волосы Роберта уже приглаживали четыре руки. Две собственные и две чужие, лилово-сизые, с подгнившими ногтями.

Роберт со сдавленным стоном ужаса отпрянул к стене, ударился затылком о стеклянную полку с шампунями. А руки – те, чужие руки, – обхватили его голову и заставили смотреть на себя в зеркало.

– Ты должен найти то, что я хочу. Иначе я повторю самый чудовищный твой кошмар. Я ведь знаю, чего ты боишься… уж я-то знаю, конечно, знаю… о-о, знаю…

Мертвые ладони скрылись за спиной Роберта, и оттуда показалось лицо дяди. Дяди Сережи. Темное, с полопавшейся кожей и слезящимися гнойными глазами.

– Мелкий растяпа, – оскалился дядька. – Я выбью из тебя весь дух, малыш. Как тебе мой ремень? А-а-а? А-а, я спрашиваю? А?

Роберт опустился на пол ванной, его трясло.

Рука скользнула во внутренний карман пиджака, вынула баночку. Большим пальцем он открыл крышку, но высыпать заветные драже на ладонь не успел: кто-то ударил в дверь. Вздрогнув, Роберт выронил упаковку, таблетки рассыпались по кафельному полу.

– Ну какого… а… ну какого, какого… – Рычание Роберта готовилось разрешиться крепким ругательством.

– Роб, ты в порядке? – Это была Марьяна.

И в этот момент он ненавидел ее даже сильнее, чем самого себя. А себя он ненавидел всегда и за все: за трусость, за слабость, за страх, за зависимость.

– Сейчас выйду! – крикнул Роберт, сгребая таблетки с пола.

Он собрал все попавшиеся на глаза розовые шарики, сунул их в карман прямо так, горстью. Пустую баночку выбросил в мусорное ведро под раковиной. Смотреть в зеркало желания больше не возникало, теперь он в полной мере осознал, почему Платов шарахается от зеркал.

Роберт вышел из ванной, стараясь сохранять спокойствие.

Марьяна уже стояла в прихожей и тепло прощалась с хозяйкой квартиры. Увидев Роберта, она махнула ему.

– А вот и Роб. Спасибо, Ольга Стефановна, что уделили нам время.

Женщина с тревогой глянула на фигурки, что свисали с потолка у двери.

– Сегодня впервые за долгое время они затрещали, – прошептала она Марьяне. – Это было утром.

Марьяна постаралась не показывать страха, улыбнулась.

– Спасибо вам. Всего доброго.

Роберт тоже попрощался, но не так тепло и вежливо, и они вместе покинули гостеприимную Ольгу Стефановну.

Как только дверь ее квартиры закрылась, Роберт прошептал:

– Ты узнала, что это за деревня? Куда увезли Костю? И она показала тебе альбомы своей матери?

Марьяна нахмурилась.

– Что с тобой? Хоть бы чуточку понимания проявил, видел же, какое у женщины горе. Она осталась одна.

– Ну, извините, ей не светит ежедневный кошмар, как нам.

– Одиночество старика – не меньший кошмар, Роб. – Девушка покачала головой и направилась по ступеням вниз, к выходу из подъезда.

– А адрес? Она дала адрес Кости? – напирал Роберт.

В это время рука сама собой поглаживала место внутреннего кармана пиджака.

– Я скажу только при Стасе, – заявила Марьяна.

Роберта кольнула обида. Пружина колыхнулась и пошла вниз, как поршень, снова начиная сжиматься.

– А что тебе Стас? Почему не сказать сейчас? Думаешь, Платов способен что-то изменить и спасти наши шкуры? Ты его совсем не знаешь.

Марьяна обернулась.

– Я знаю его достаточно. – Слово «достаточно» она произнесла твердо, ровно и медленно. С особой интонацией.

Потом развернулась, с силой толкнула тяжелую подъездную дверь и вышла на улицу. Роберт последовал за девушкой. И пока они шли до автомобиля, он смотрел на ее ровную спину и рассыпанные по плечам кудри Медузы, смотрел и сжимал кулаки.

Терпеть, опять терпеть.

* * *

Когда Марьяна подошла к машине, где ждал Платов, то почему-то помедлила, внимательно разглядывая что-то внутри салона.

– Что там? – с тревогой спросил Роберт.

Он готов был услышать все что угодно, но только не…

– Стас спит. Не будем его будить.

Роберт даже растерялся.

– И что нам теперь? Тут стоять и ждать, пока его величество продерет глаза?

Марьяна предложила сходить в ближайшую закусочную, купить еды навынос. Время приближалось к двум часам дня, и все изрядно проголодались. Кроме Платова, конечно, – тот спал, откинувшись на водительском сиденье и скрестив руки на груди. Его голова завалилась набок, встрепанная короткая челка напоминала гребень, а лицо – античную скульптуру, такое же умиротворенное и… белое…

– Стас! – Роберт кинулся к машине, распахнул водительскую дверь. Схватил Стаса за руку. – Стас! Проснись!

Тот не реагировал.

– Что с ним?.. Роб, что с ним? – заволновалась рядом Марьяна.

– Я же предупреждал его, что недостаточность… что будет обморок… предупреждал же… Марьяна, нужен свежий воздух.

Девушка бросилась открывать двери автомобиля, прохладный осенний воздух ворвался в машину. Роберт тем временем уложил голову Стаса ровно, оттянул верхнее веко сначала на одном, потом на другом глазу и ужаснулся: белки его глаз были темно-свинцового цвета.

– Стас? – Роберт приложил ладонь к чуть теплому лбу друга.

– Я вызываю «Cкорую», – прогудела Марьяна за спиной.

Роберт развернулся и выдернул из ее рук телефон.

– Нет! Нельзя. Его упекут в больницу, а у нас и так времени мало. Нам еще в деревню ехать.

– Роб, верни телефон! – возмутилась Марьяна. – Какая деревня? Надо в больницу!

– Как ты не понимаешь, скоро Платову не понадобится больница, ему понадобится морг. И если мы не успокоим ту мертвую девочку, болезнь его сожрет. Когда у него это началось?

– Что началось? – непонимающе заморгала Марьяна.

– Болезнь. Он будто гниет изнутри.

– Господи! Что?!

– Мари… можно чуть тише… визжать? – Платов повернул голову на сиденье, поморщил нос, приоткрыл глаза. Нормальные человеческие глаза с белыми, ровного цвета белками и серо-голубой радужной оболочкой.

Роберт с облегчением выдохнул. Он даже подумал, что черные гниющие глаза Платова ему померещились. Похоже, он за компанию со всеми жителями Леногорска сходит с ума.

– Узнали что-нибудь? – Стас размял шею и сел ровно, подняв за собой сиденье.

Марьяна забрала телефон из