Меня захлестнула печаль. Стало нестерпимо жаль всех, кто так или иначе пострадал от событий той злополучной ночи.

— Это длилось годами. Он пил не просыхая. Кларк превратился в настоящего городского пьяницу. А еще он ненавидел меня. И я не виню его за это. Ведь я — последний, кто видел его дочь живой. Из-за меня она тогда оказалась на озере.

Я легонько дотронулась до руки Эдди. Он на секунду отвлекся на мое прикосновение, но продолжил говорить:

— Анна осталась с ним. Она потеряла единственного ребенка и не собиралась терять еще и мужа. Как верная и преданная жена ни разу не бросила Кларка. И в каком бы состоянии он не находился, всегда следила, чтобы муж благополучно добрался до дома. Если в приступе пьяного угара он устраивал где-нибудь в городе беспорядки — устраняла последствия.

— Она была хорошей женщиной, — согласилась я.

Странно было осознавать, что мы говорим о моих родителях. О моих матери и отце. Я чувствовала, что Сэди — это я. А теперь еще и имелось доказательство: всплывшие в памяти эпизоды прошлого. Однако чувство, что я слушаю о жизни совершенно незнакомого человека, все никак не желало покидать меня. Я все еще ощущала себя неестественно отстраненной.

Но больше бороться с этим чувством я не собиралась. Просто приняла его. То жуткое воспоминание пугало до глубины души, и совсем не хотелось снова погружаться в навеянный подсознанием кошмар, а уж тем более обнаружить в прошлом чего-нибудь похуже.

— Однажды вечером Кларк снова напился, стал буйствовать и нести какой-то бред о Сэди. Он сел за руль, и Анна, конечно же, последовала за ним. Где-то в восьми километрах от города машина врезалась в дерево. Оба погибли мгновенно.

Прикрыла рот рукой. Ужасная кончина. После долгого молчания я, наконец, заговорила:

— Значит вот почему никто не пришел за мной.

Моих родителей больше нет. Они ушли из жизни, не имея ни малейшего представления о том, что случилось с их единственным ребенком. И даже смерть не принесла ответов. Они думали, что дочь ожидает на небесах, а я все еще здесь и даже не помню их. Одинокая слеза скатилась по щеке, оставляя после себя влажный след.

Эдди развернулся в мою сторону, его блуждающий взгляд, наконец, сфокусировался на мне.

— Я столько раз хотел все рассказать. Когда вытащил тебя из озера, решил, что схожу с ума. Но затем ты посмотрела на меня своими карими глазами…

— Я похожа на нее.

— Ты не представляешь как сильно, — прошептал он.

В горле пересохло. В голове все смешалось. Мозг отказывался воспринимать поступающую информацию. Меня до сих пор трясло от пережитого ужаса, а тут еще Сэди, винящий себя во всем Эдди и родители… слишком много всего.

— Ты долго была в коме, а когда очнулась, ничего не помнила. Мы не знали наверняка, кто ты такая, а просто спросить не могли.

— Нет, могли, — возразила я. — Тебе следовало попытаться.

— Нет, — отрицательно покачал головой Эдди. — Ты сама не знала, кто ты, а расспросы только запутали бы. Доктор предположил, что попытки рассказать правду могут навредить. Ты многое пережила, только начала приходить в себя, и поступить так с тобой было бы жестоко.

— Но, Эдди, прошло достаточно времени. Я стала сильнее. Всего несколько часов назад я умоляла тебя довериться мне.

— Я не мог, — просто ответил он.

— Почему? — потребовала я. Внутри бурлило волнение, немного кружилась голова.

Он слегка сжал мое плечо. Тепло его ладони согрело и немного привело в чувство.

— Тише, — успокаивающе пробормотал он. — Давай-ка присядем.

Идея оказалась хорошей. Я едва держалась на ногах и практически упала (должна заметить, совсем не грациозно) в высокую траву. Ветер трепал волосы и резал глаза.

Эдди сел рядом, снял свою толстовку и набросил ее на мои плечи.

Я не могла позволить этому милому жесту остаться незамеченным.

— У тебя новая толстовка.

На щеке у него появилась ямочка.

— Ну да, кое-кто вроде как украл у меня предыдущую.

Я улыбнулась.

— Ты сам подарил ее мне.

— Можешь забрать и эту.

Мне вдруг захотелось прижаться щекой к его плечу, обнять за талию и спрятать лицо на широкой груди. Эдди олицетворял для меня безопасность. Тепло.

Дом.

Знаю, когда я пропала, он был со мной. Знаю, что в случившемся винят именно его. Наверное, и мне стоило бы. Но не получалось. Я видела искренность в глазах, слышала муку в голосе, когда он рассказывал о той ночи.

— Ты ее любил, — заметила я. — Ты был влюблен в Сэди.

Эдди кивнул.

— А она отвечала тебе взаимностью? — спросила я.

«Я любила тебя?»

— Не знаю.

— Мне кажется, что любила, — прошептала.

Не опуская взгляд, Эдди взял меня за руку, положил себе на колено, а сверху накрыл своей. Мы сидели и молча смотрели на озеро. Мне нравилась тишина. От одолевающих мыслей голова шла кругом и без внешнего шума.

— Как думаешь, что с ней произошло? — поинтересовалась я. — Где я провела все эти годы?

— Даже не представляю, — ответил Эдди, разглядывая наши руки.

Затем снова посмотрел на меня. В голубых глазах мелькнула мрачная тень. Ни разу не замечала за ним такого. Он всегда смотрел на меня вопрошающе, с глубоко затаенной надеждой.

Теперь я понимала почему.

— Как бы мне ни хотелось, чтобы ты оказалась ей, — начал он, удивив меня, — это не так.

— Что? — ахнула я и непроизвольно дернула рукой. — Ты же сам сказал, что я — Сэди. Да все в этом городе так думают. А мое воспоминание? Кто-то же звал меня по имени.

Эдди потемнел лицом и требовательно спросил:

— Кто?

Страшное воспоминание снова попыталось завладеть сознанием, но я отмахнулась от него.

— Я не знаю, кто это… просто расплывчатый образ.

Эдди заправил прядь волос мне за ухо.

— Так что тебе удалось вспомнить?

Я отрицательно покачала головой.

— С чего вдруг ты решил, что я не Сэди?

— Долгое время я был уверен в обратном. Но есть пара деталей, которые доказывают, что ты не она.

— Что за детали? — настаивала я.

— У Сэди не было аллергии на ракообразных.

— Она могла развиться уже во взрослом возрасте, — не согласилась я.

— Она терпеть не могла дождливую погоду и боялась штормов.

— Знаешь, за одиннадцать лет со мной могло произойти что-то намного страшнее небольшого дождика.

Эдди нахмурился.

— Ты не она.

— Если ты настолько в этом уверен, почему не рассказал мне обо всем, когда понял, что я не твоя исчезнувшая возлюбленная?

Он рассмеялся.

— Что так, что этак — итог один.

В голосе