они с главой района дербанят по той же схеме, но и начальника райотдела полиции не забывают, всяких начальников безденежных ГУПов поощряют, председателю суда закинут, прокурору. Ну и аппарату в конвертиках на колготки. А половину опять наверх, вице-губернатору, но уже не в конвертах. Бычок приезжает в нужное время, портфели забирает. А тут уже опять пополам: у вице-губернатора свой аппарат, свои ГУПы, всякие присоски дополнительные типа редакторов газет, избирательных комиссий, СЭС, пожарных, ветеринарных служб, черта в ступе. И всех надо поддержать! Ведь выборы все время — как же не поддерживать? Не за зарплату же будут бюджетников убеждать в правильности курса и нерушимости скреп. Ну если, конечно, у бюджетников свои откаты есть, то хорошо. А если нет? Тогда надо делиться, ведь еще Лившиц[374] говорил… Ну а остатки? Правильно, остатки — в столицу.

Вот представьте себе, что вы получили откат. Точнее, долю. И высчитали все правильно. Наверх надо заслать, допустим, сто миллионов. И они у вас в сейфе лежат. День лежат, два, неделю. Рубль падает. Доллар растет. Не побежите же вы на биржу валюту покупать! А курьера-бычка нет. День нет, два, неделю. Сбита система, нет должного руководства. И вы начинаете паниковать. Может, что-то изменилось? Может, в прошлый раз вы ошиблись и послали меньше, чем должны были, и теперь вас вообще вычеркнули из списков живых? Что вы испытываете? Стресс и панику. По-научному — фрустрацию. По-простому — облом. Какая уж тут созидательная работа по удвоению, вставанию с колен и скрепостроительству[375], когда все из рук валится. Сейф-то не резиновый! Значит, и вся вертикаль власти под вами тоже фрустриует. Поэтому без Иваныча никак нельзя.

Вернулся Малышев в Смольный, да ненадолго. В 2002 году вдруг нагрянула на дачу следственная бригада. И в квартиру нагрянула, и в кабинет. Но ничего не нашли. Возбудили дело по какому-то надуманному предлогу. Типа пользовался телефоном, который оплачивал ему какой-то лоховской банк. А это уже взятка! И направили представление губернатору: так и так, мол, отстранить немедленно подозреваемого от должности. Яковлев не мог ничего поделать. Иваныч поехал на дачу. Потосковал немного без дела и умер. От внезапно возникшего разрушения печени, хотя уж что-что, а печень у него была здоровая. Но тут раз — и умер. Не верьте, что в России врагов убивают из пистолетов возле правительственных зданий. Профессионалы так не действуют. Вот сидишь ты на даче, пьешь чай с вареньем — и внезапно отказывает печень, теряешь сознание. Врачи смотрят и говорят: мы бы рады, но ничем помочь уже не можем. Был человек — и нет его. А если кто в кого стреляет, это обычно кого-то просто подставить хотят. Не так действует тонко отлаженный механизм молодого российского народовластия…

В конце нулевых, незадолго до моего отъезда из России, подошел ко мне в Мариинском дворце один депутат. И протягивает карточку. Поздравляю, говорит. Ты один из первых членов «Единой России» в Санкт-Петербурге. Мы тут архивы Красносельского района разбирали и нашли твой членский билет. Еще за подписью Малышева. Я вспомнил, как снимал тот съезд. Видимо, Малышеву нужна была численность, и он всех аккредитованных журналистов решил заодно принять в партию. А потом при перерегистрации всех автоматом записали единороссами.

— Извини, — говорю я депутату, — это ошибка. Я никогда не вступал в «Единую Россию».

— Дурилка ты картонная[376],— отвечает мне депутат. — Ты хоть представляешь себе, что такое партбилет за номером 178? Это же какие можно преференции получить? Ты же ветеран!

Мы были в хороших дружеских отношениях. Я просто послал его на хер.

«Кресты» в девяностых для многих наших героев были почти родным домом. Там могли оказаться все. Кроме тех, кого сажали КГБ-ФСБ. Им предназначалась внутренняя тюрьма на Шпалерной улице.

Путин считал, что Чубайс был бы идеальным наследником Ельцина, но он неизбираем.

Программа «Вавилон» Дмитрия Запольского. 1996 год. Миллион зрителей каждый вечер.

Альфред Кох. Сейчас оппозиционер. Вчера — разгонял НТВ. Позавчера — заведовал приватизацией…

Сергей Степашин. Глядя на это фото, понимаешь, почему за глаза его называют «хомячихой».

Путин считал Чубайса лучшим «из нас», но тот оказался неизбираемым кандидатом. Пришлось подставить плечо.

Виктор Харченко в последние годы жизни.

Литейный проспект, 4. Большой дом. Сперва ОГПУ-НКВД, потом КГБ. В городе шутили, что это самое высокое здание в мире: из его подвалов видно Сибирь. На самом деле там нет подвалов. Просто обычная убогая постройка в стиле конструктивизма тридцатых годов прошлого века.

Вадим Густов. Начинал карьеру на урановых рудниках. Закончил вице-премьером и сенатором. Жизнелюбие и хитрость.

Вчера с гангстерами, сегодня депутат. Денис Волчек одинаково хорошо себя чувствовал на бандитских стрелках и на парламентской трибуне.

Костя Могила. То ли гангстер, то ли военный разведчик. Уникальный кадр — в центре Костя Могила, слева офицер военной разведки Вячеслав Жарко, справа вор Марыч.

Владимир Кулибаба. Просто образцовый гангстер из Чикаго 30-х годов ХХ века. Но это современный Петербург.

Hадгробие Кости Могилы.

Знак Мальтийского ордена.

Владислав Резник не любит фотографироваться. Редкий снимок.

Доверенное лицо Владимира Путина Александр Невзоров.

Босс всех боссов. Владимир Сергеевич Кумарин (Барсуков) любил красивую жизнь, «блистал в свете» и не стеснялся называть себя «ночным губернатором». Никто не знает точно размер его активов, но по мнению автора, тамбовские в лучшие годы владели минимум 15 миллиардами долларов.

Дмитрий Рождественский идет на оглашение приговора. Его осудили на три года за воровство, но амнистировали. К тому времени знатный масон и рыцарь тайной ложи в следственном изоляторе лишился остатков здоровья, жить ему оставалось несколько месяцев…

Юрий Шутов на суде. Приговор — высшая