Делибаш не умел так, как Танцор, вертеться в седле и повисать на брюхе гиелы. Не решился бы и метнуть молот против ветра, рискуя догнать его в пикировании. В отдельных элементах он уступал и Танцору, и Верлиоке, и некоторым парням из отдельного отряда, но суммарно был лучше, чем каждый из них. Стабильнее, умнее, хитрее. Он был уверен, что в поединке один на один справился бы и с Танцором, и с Верлиокой, поскольку прекрасно изучил их слабые места. Даже с Гамовым, вероятнее всего, справился бы. Гамов был пижон на прекрасной, быстрой и мощной гиеле. Догнать эту гиелу в небе было нереально. Арбалеты у пижона тоже были всегда самые современные – лучше и дороже, чем у кого-либо еще. И Гамов, разумеется, всегда использовал это в бою. Работал с предельных дистанций, используя скорость своей гиелы и мощность арбалета.

Тупик? Да ничуть! Если бы Делибашу пришлось биться с Гамовым, он поступил бы очень просто: зашел бы со стороны солнца, набрав хорошую высоту, и в пикировании атаковал бы не самого Гамова, а крылья его гиелы. Это, конечно, неспортивно, но чем больше цель – тем проще ее поразить с первого выстрела. На случай же, если бы высоту набрать не удалось и пришлось бы отстреливаться на дальних дистанциях, Делибаш завел себе арбалет не хуже, чем у Гамова. Но не стал хвастать своим арбалетом и пижонить, как это вечно делал Гамов. Напротив: содрал с арбалета все фирменные наклейки и придал ему зачуханный вид, чтобы он особо не привлекал внимания.

Подобрав для своего арбалета самые тяжелые болты, Делибаш научился со ста пятидесяти метров засаживать по три болта подряд в мишень размером с маленькую тыкву. Теперь Делибаш был уверен, что в случае необходимости справится и с Гамовым. Гамов, по мнению Делибаша, допускал три ошибки. Первая – гоняясь за новыми и современными моделями, слишком часто менял оружие. Постоянно использовал арбалеты разных производителей, с разными характеристиками и силой натяжения. Блочные, рекурсивные. Прямым следствием этого было то, что он не успевал изучить все особенности нового оружия и сродниться с ним. Вторая – применял болты разного веса, толком не изучив, как они будут лететь по ветру, против ветра, при боковом ветре и так далее. Третья ошибка – делал ставку на одну-единственную гиелу. Ну хорошо, гиела отличная! Ну а если Аль погибнет или сломает крыло – тогда что? Пешком будешь сражаться? Пользоваться же электроповодьями Гамов умел очень приблизительно, а ведь у них тоже куча всяких настроек – продолжительность разряда, его сила, место крепления усиков. И чтобы разобраться во всем этом, требовалось занудство Делибаша, а не роскошное пижонство Гамова.

Разумеется, все мысли по поводу слабых сторон Гамова, Верлиоки и Танцора оставались за кадром. Биться с ними у Делибаша пока повода не возникало, и отношения у них были если не дружескими (Делибаш не умел дружить), то вполне приятельскими. Просто Делибаш хотел быть лучшим. Разве это непонятно?

Уже через два года Делибаш стал резко отрываться от остальной массы берсерков. Никто не перехватывал так много шныров и не приносил так много закладок. При этом и шныров он берег, ограничиваясь тем, что просто отбирал у них сумку. Если каждый раз убивать курочку, которая несет золотые яйца, то вскоре и закладки в наш мир проносить будет некому.

Гай выделял Делибаша, поощряя его псиосом и деньгами. Делибаш не отказывался ни от того, ни от другого, но с псиосом был осторожен. Слишком много народу на него подсело, и он видел, как дальше складывались их судьбы. Человек, увы, не является существом, созданным для непрерывных удовольствий. К деньгам Делибаш тоже сильно не привязывался. Деньги расслабляют, делают заложником кучи ненужных предметов и, как следствие, – уменьшают твои шансы на выживание. Один день не потренировался – уже сполз. Не выпустил в неделю хотя бы четыреста болтов в мишень – в нужный момент рука может дрогнуть. Делибаш так и остался жить в доме на «Савеловской», хотя давно мог позволить себе коттедж в ближнем Подмосковье.

* * *

Как-то днем, когда Делибаш сидел дома и выполнял свою обычную тысячу отжиманий за четыре подхода, его вызвал к себе Гай. Вызов был срочный, как по тревоге. Пришлось воспользоваться ближайшими дверями для прыгуна на Савеловском вокзале. Это были, пожалуй, самые необычные ведьмарские двери в Москве. Не нарисованные краской или процарапанные гвоздиком, а просто деревянные закрашенные двери. И помещались они, что удивительно, на людном вокзале, правда, в тупичке за колонной.

В гиелятне было людно. Толпились ребята из отдельного отряда. После гибели Тилля Гай подчинил себе всех берсерков, летавших на гиелах, даже тех, кто раньше относился к форту берсерков. Секач имел у берсерков репутацию «подземника». Берсерк-подземник и берсерк летного отряда – это как гном и эльф. Им сложно понять друг друга.

Улыбаясь в пространство все той же ускользающей улыбкой, которой он всегда приветствовал соседей по подъезду, Делибаш прошел к Гаю. Личные арбалетчики Гая, дежурившие у входа, пропустили его без вопросов. Рядом с Гаем, как всегда, маячил Арно. На Делибаша он уставился снисходительно. Бедный Арно, занятый стратегическим планированием крупных злодейств, парил в небесах и плохо представлял, как сильно ненавидят его рядовые берсерки. Даже арбалетчики Гая и те, если бы не Гай, давно превратили бы умненького секретаря в утыканную болтами мишень.

Гай был занят делом странным, больше ожидаемым от Белдо: сидел у миски с водой и, низко наклонившись, закручивал воду ложкой.

– Иди сюда! – велел он Делибашу. – Смотри!

Делибаш заглянул в миску. Не до конца растворившаяся соль крупными хлопьями лежала на дне. В бликах движущейся воды Делибаш узнал копытовский лес, сарайчик, холм, заброшенные огороды и ржавеющий остов тягача. Копытовцы как бешеные хомяки обожали затаскивать на свои огороды самые невероятные вещи, считая, что они когда-нибудь пригодятся. Делибаш давно не удивлялся, когда обнаруживал у кого-то на огороде списанный железнодорожный вагон или пропавшую из парка бывшего пионерлагеря гипсовую статую, для маскировки забросанную тряпками.

– Знаешь, где это? – спросил Гай.

– Да.

– Несколько дней назад Ларри рассказал, что у шныровских гиел родились щенки, и сегодня я хотел проверить. Меня чуть не сбросила гиела. Перестала слушаться поводьев.

Делибаш поверил ему с трудом. Гай был прекрасным наездником. Как-то он летал с ним. Гай сидел в седле как приклеенный. Делибаш задавал себе вопрос: сколько же часов практики у Гая накопилось за все эти годы? Получилось такое немыслимое число, что не хотелось ему верить. Оно вгоняло в тоску.

– Если так и дальше будет продолжаться, мы потеряем контроль над гиелами. Думаю, дело в гепарде. Кажется, этот уникум способен на большее, чем управлять одним конкретным зверем. – Гай с силой подул на воду, сместив вращение ближе к стенкам миски. Из кустарника показался Гавр с дохлой вороной в зубах. С гордым видом он поднес ворону к сараю, разжал зубы и уронил ее у дверей. – Любопытно работают инстинкты! Ведь никто не мог научить его! Мы уже много поколений не содержим гиел совместно, – сказал Гай.

– В сарае щенки? – спросил Делибаш.