class="p1">— А из девушек? Мне нужна одна, которая была похожа на Лару, такой же рост, черты лица?

— Вика? Викуша-Груша. У нее фамилия смешная — Грушкина, ее все Грушей называли. Да, они с Ларкой были здорово похожи. Иногда под сестер-близняшек работали, это дороже стоит. — Уточнять, в какой из сфер сестры-близнецы зарабатывают больше, Тимур не стал, понятно же, что не в школе и не на заводе.

— Расскажи про нее.

— В кафе. — Деловито заявила Света. — Мне в прошлый раз понравилось.

И в этот раз Светланка ела с не меньшим аппетитом. Салаватов терпеливо ждал, обнимая руками стакан с холодным соком.

— Думаешь, я всегда такой была? — Девочка вгрызалась в отбивную, словно оголодавший за зиму волк в кусок свежего мяса. — Думаешь, не вижу, что со мною происходит? Все понимаю, все вижу, а сил остановиться нет. Это как с горки на санках, летишь вниз, страшно, что разобьешься, и в то же время хочется, чтобы спуск продолжался бесконечно.

Честно говоря, Салаватов был удивлен. Впрочем, что он знает о Свете, кроме имени? Ничего.

— Я студенткой была, хоть и не МГИМО, но вуз солидный, а там — первая любовь, первая свобода, вот у меня крышу-то и сорвало. Не заметила, что любимый мой со странностями. Родители, конечно, пытались глаза открыть, да где там. Мне ведь хорошо, весело, а учеба, друзья, предки — все по барабану. Когда слегка очухалась, дергаться было поздно, сидела я на таблетках и крепко. Потом укол. Одного хватило. Лара мне помочь пыталась, уговаривала пойти лечиться, обещала денег достать, а я боялась. Думала: вылечусь и что тогда? Тут хотя бы понятно, укололась — и в раю, вылетела из рая — ищи денег на укол. Не жизнь, а сказка. Кстати, с Викой я их свела, именно потому, что похожи. Забавно показалось поглядеть на них вместе, Алик же, как узнал, прибрал Вику к себе, Лариной дублершей, значит.

— Они дружили?

— Кто? Вика с Ларой?

— Да.

— Вообще не разлей вода были, постоянно вдвоем. Лара не слишком общительная была, она даже со мной на расстоянии держалась, а вот с Викой разве что под ручку не ходили, про них вообще думали, что лесби. Вика после Лариной смерти совсем черная ходила, потом пропала куда-то.

— Адрес знаешь?

— В моем доме, третий подъезд, пятый этаж, квартира по центру. — Доев отбивную, Светланка принялась за картофель фри, пальчиками брала каждую картофелину, обмакивала ее в красную лужицу кетчупа и после этого отправляла в рот.

— Улица и дом. — Попросил Тимур. — Назови, пожалуйста.

— Пожалуйста. — Она продиктовала адрес и на всякий случай повторила, — подъезд третий и этаж пятый. Не перепутай.

Год 1905. Продолжение

В поместье Камушевских Аполлон Бенедиктович вернулся затемно. Смеркалось, несмотря на весну, рано, и вечера были холодные, промозглые и оттого неприятные. Федор, доставивший начальство почитай к самому порогу, спешно отбыл, сославшись на поздний час и многие дела, которые еще предстояло сделать.

— Вы вернулись? — Дверь открыла сама пани Наталья. — Вы и в самом деле вернулись?

Палевичу стало стыдно за эту ее радость и удивление, за то, что она вообще встречает его на пороге, словно супруга.

— А… Все ушли, представляете? — Ее звонкий голос нарушал торжественную тишину дома, и Наталья, смущенная собственной несдержанностью, заливалась румянцем. — Попросили расчета и ушли.

— Вы целый день одна?

— Да. — Ответила она. — Вы ведь не уйдете, не бросите меня, как остальные? — И, не дожидаясь ответа, девушка потянула Палевича за собой.

— Я стол накрыла к ужину. Раньше все собирались, а теперь я одна, села и кусок в горло не лезет, когда никого нет. Олег умер, Николя… Вы уже узнали, кто убил Магду? Как Николя себя чувствует? Он ничего не сказал? Ему нужно передать одежду, и…

— Погодите. — Взмолился Аполлон Бенедиктович. Наталья послушно замолчала, она выглядела такой несчастной, такой беззащитной и одинокой, что сердце разрывалось от боли. Бедная, несчастная девочка, брошенная всеми в такой тяжелый для нее момент. Здесь, в огромной обеденной зале, где еще вчера собиралась компания, пусть и не слишком веселая, но компания, и невыносимо чадящие свечи кое-как разгоняли темноту, сегодня пусто и глухо. Тяжелый тройной подсвечник в тонкой девичьей руке выглядит смешно, а два прибора на длинном, словно дорога в Петербург, столе — глупо. Они лишь подчеркивают трагизм ситуации.

— Пожалуйста. — Попросила она тихо. — Умоляю…

— Николай, — Аполлон Бенедиктович откашлялся, — Николай чувствует себя нормально, трезв и зол. — Чистая правда, сегодня днем Палевич навестил арестованного и даже принял решение отправить Камушевского в Берков, в Погорье нет никаких условий для содержания узника, а, отпусти такого — сбежит моментом.

— Требует отпустить, клянется, что не убивал Магдалену.

— И все?

— Все. Он не помнит, что произошло, он не помнит даже, как пытался скандалить после обеда. У него в голове все перепуталось.

— Но это ведь не он, да?

— Не знаю. — Аполлон Бенедиктович не мог лгать, глядя ей в глаза, а говорить правду не хватало сил. Скорее всего, убил именно Николай. Приревновал или просто вспылил без причины и выместил ярость на бедной девушке.

— Давайте ужинать. — Предложила Наталья.

Странный это был ужин. Большая комната, длинный стол, застеленный неправдоподобно белой скатертью, тяжелый подсвечник, оплывающие свечи, три дрожащих огонька и два несчастных человека. Еда казалась невкусной, вино кислым, а разговоры неуместными.

— Сегодня Юзеф приезжал. — Сказала пани Наталия, при упоминании имени пана Охимчика, рука ее дрогнула, бокал опрокинулся, и по белому полотну растеклось маленькое винное море. — Предложение сделал…

Новость интересная, однако, не удивительная. Пан Охимчик хорошо выбрал момент, Наталья растеряна, ей требуется мужская поддержка… хоть какая-нибудь поддержка, когда вокруг творятся страшные дела. И, надо думать, Юзеф Охимчик такую поддержку обещал. Аполлону Бенедиктовичу стало противно, точно он стал невольным свидетелем крайне неприличной сцены.

— Я… Я сказала, что подумаю. Мне страшно. Он убьет меня, если не соглашусь. Он — оборотень!

— Оборотня не существует! — Не выдержал Палевич. — Наталия… Вы позволите называть вас Наталией?

Она кивнула.

— Оборотня не существует, и никогда не существовало, понимаете? Оборотень — это сказка, и пан Охимчик знает об этом. Он пытается вынудить вас…

— Спасибо. — Пани Наталия поднялась, давая понять, что ужин окончен. — Но мне нужны не советы, мне поддержка нужна!

Ночь получилась холодной и бессонной. У Аполлона Бенедиктовича из головы не шла несчастная девушка, убитая первой. И таинственный клад, и понятное, но неприятное, желание доктора женится на Наталье Камушевской, и неприязнь последней к погибшей Магдалене, и клятвенные заверения Николая, что он не виноват…

Слишком много всего, слишком сложно.