Феррун вскинул руки вверх, будто на что-то жалуясь небесам, и хмуро предложил:

– Ладно, передохни, теперь я.

Амирель обессиленно упала на стоявший подле топчана табурет, а Феррун принялся водить руками вдоль еще не поправленных костей девчушки. Минут через десять оторвался и приказал жене:

– Передохнула? Проверяй, все или нужно сделать что-то еще. Мне детей лечить не доводилось. Вот раненых – да. Но то взрослые мужчины, а тут все мелкое такое, не понимаю, что верно делаю, а что нет.

Амирель торопливо проверила, все ли в порядке. Вроде они все сделали правильно.

– Девочка здорова, – сказала она, схватив ковш с водой и большими глотками выпивая воду. – Но она еще где-то с год будет выправляться, поэтому никакой тяжелой работой ее не нагружайте. И не позволяйте детям ее дразнить. Хотя об этом я им скажу сама.

Она вместе с Ферруном вышла к детям и строго сказала:

– Ваша сестра поправилась. И она будет куда красивее и умнее вас, поэтому не смейте больше ее дразнить!

Старшая девочка прищурилась и насмешливо сказала:

– И что, она замуж за богатея выйдет? – в ее голосе явственно сквозило недоверие и зависть.

Феррун откинул с головы капюшон, открывая лицо, и склонился над ней.

– Она выйдет замуж за хорошего человека, который будет ее любить и беречь, ясно? А ты будешь беречь ее, пока она не вырастет, и только тогда найдешь свое счастье. Но если и дальше будешь злобствовать, станешь несчастной на всю жизнь.

Девчонка завороженно смотрела в его глаза и кивала в такт словам растрепанной головой.

Он снова накинул капюшон на голову, скрывая лицо, и одним прыжком, не касаясь стремян, взлетел на Агфе.

– Давай быстрее, – приказал он Амирель, – мы потеряли уйму времени!

Она строго наказала детям:

– Вы нас не видели! – и протянула ему руку.

Феррун посадил ее перед собой и еще раз взглянул вокруг. Дети расфокусированными взглядами посмотрели вокруг, больше не замечая странных гостей. Потом кто-то вспомнил, что еще не напоил свиней, и они всей ватагой помчались за дом, туда, где повизгивали поросята.

– И что, думаешь, никто из эмиссаров тайного сыска не догадается, что мы здесь побывали? – с досадой спросил он у непослушливой жены. – Неужто чудесное выздоровление этой девчонки, которой прежде никто помочь не мог, пройдет мимо их внимания?

Амирель все это понимала, но виноватой себя не чувствовала. Наоборот, была уверена, что сделала все так, как надо. Не оправдываясь, спросила:

– Ты ведь тоже умеешь подчинять себе людей, почему этим даром не пользуешься?

– Я умею только наказывать и жестоко наказывать, да и то только тогда, когда здорово разозлюсь, – признался он, посылая вперед Агфе.

– Ты разозлился на эту девчонку? – удивленно спросила Амирель. – Но почему?

– Это она дразнила малышку, и именно она своими придирками довела ее практически до немоты. Противная на редкость, – он скривился, припоминая нагловатые глаза девчонки. – Она, кстати, не родная им. Приемыш, что ли?

– Здесь не только дети хозяйки, но и ее племянники. Брат с женой сгинули в позапрошлом году, вот она и взяла их детей к себе.

– Наверняка попали в лапы кому-нибудь вроде тех, что орудовали на постоялом дворе. Эх, какой в этом паршивом королевстве непорядок! Вряд ли Торрен сможет, вернее, захочет, что-то делать.

– А в твоем все хорошо?

– Если б не постоянная война, было бы нормально. А то так все силы уходят на оборону. Вот внутри, пользуясь этим, то и дело образуются разбойничьи шайки. Но их все-таки ловят, особенно если дело доходит до наместника. Такое у нас не спускают.

С одной стороны, Амирель было обидно за свою родину, а с другой успокаивало – ведь она пытается уйти туда, где жить ей будет не в пример спокойнее.

Отъехав от деревушки на приличное расстояние, Феррун остановил Агфе и принялся вертеть головой по сторонам.

– Что-то случилось? – Амирель беспокойно заерзала в седле, томимая нехорошим предчувствием.

Вместо ответа он спросил:

– Ты же умеешь говорить с животными? Пошли-ка кого-нибудь на разведку. Не могу понять, куда ехать.

Эта просьба изрядно озадачила девушку.

– Но кого? Волков здесь нет, да и деревьев кругом почти нет. Если отправить крыс, это будет слишком долго, да и не люблю я их с их мерзкими голыми хвостами… – Тут ее взгляд упал на любопытную ворону, скачущую возле них со склоненной набок головой. Она протянула руку и приказала: – Ко мне!

Ворона в один взмах крыльев подлетела и опустилась ей на запястье.

– Ого! – восхитился Феррун. – Здорово. Это гораздо лучше, чем волки. Быстрее в несколько раз.

– Облети вокруг, – проговорила Амирель, старательно представляя это действие в исполнении птицы. – Потом вернешься и скажешь нам, где люди. Один кивок – впереди чисто, два – засада. Поняла?

Ворона, блеснув хитроватыми глазками, послушно склонила голову.

– Ну, так лети! – и Амирель подбросила ее высоко в воздух.

Та взмыла ввысь и полетела вперед, осматривая окрестности. Минут через пятнадцать вернулась.

– Впереди пусто? – Амирель представила чистую дорогу, но ворона дважды наклонила голову, предупреждая об опасности. – А справа? – и она махнула в сторону редкого леска. Ответ был тот же. – А слева? – спросила она, уже зная ответ. Ворона снова дважды склонила серую головку.

– Да бес все побери! – рассердился Феррун. – Придется прорываться с боем. Сидеть будешь позади.

– Какой бой? – воззвала Амирель к его рассудку. – Мы просто уснем от сонного зелья, вот и все! – И с иронией добавила: – Или ты хочешь попробовать, сколько сможешь продержаться?

Он угрожающе сверкнул глазами, на что она лишь беззаботно рассмеялась.

– Ты такой смешной, когда сердишься, – призналась сквозь смех.

Феррун замер, вслушиваясь в переливы ее смеха.

– Что-то ужасно знакомое, но никак не могу вспомнить. Будто мы знакомы давным-давно, хотя я твердо знаю, что это не так.

Она перестала смеяться.

– Извини, это, наверное, от страха. Я боюсь, что меня схватят, а тебя убьют.

– А что у вас делают вдовы? – прозвучал неожиданный вопрос, и Амирель встревоженно уставилась на него.

– Живут. А что они еще могут делать?

– Не знаю. Потому и спрашиваю. Я от самого Торрена слышал, что видеть тебя вдовой предпочтительнее.

Она поежилась от зябкого ветра, внезапно дунувшего с видневшихся далеко впереди высоких гор с белыми ото льда вершинами.

– Давай не будем об этом говорить, как бы беду не накликать. Лучше скажи мне, что ты думаешь делать?