– Спит! – рассмеялся Феррун. – Но, по крайней мере, мы знаем, что зелье еще действует.

– И не знаем, сколько еще оно будет действовать, – напряглась Амирель. – А в это время на спящих стражников вполне могут наткнуться другие отряды. Мне кажется, стоит попытаться проехать, мы же не птицы, нам зелья нужно гораздо больше. Если поедем быстро, может, проскочим?

– Ладно, – согласился он с ее выводами. – Попробуем прорваться. Жаль, что наша доблестная разведчица уснула, с ней было бы вернее. Но я запомнил, откуда она прилетела.

Он похлопал Агфе по холке и приказал:

– Лети стрелой, моя красавица!

Чуть взбрыкнув, та распласталась над землей в бешеном галопе. Минут через пятнадцать они проскочили с десяток спящих вповалку людей. Вокруг них лежали мыши вперемешку с крысами, то ли дохлые, то ли спящие, не поймешь.

Амирель следила за ними, пока могла. Никто не пошевелился – ни животные, ни люди.

Отъехав на безопасное расстояние, Феррун остановился.

– И куда теперь? Если, как нас предупреждал граф Холлт, засады стоят цепь за цепью, то стоит вначале оглядеться. Ворона все еще дрыхнет? Надышалась зелья, жаль. Теперь придется звать другую.

При этих словах ворона встрепенусь и возмущенно каркнула. Это было так похоже на протест, что Амирель с Ферруном враз расхохотались.

– Смотри, ей понравилось с нами! – Феррун с одобрением погладил ворону по гладкой серой головке. – Ладно, лети вперед, будешь предупреждать нас об опасности. – Но ворона непонятливо смотрела на него и не двигалась с места. Он недовольно хмыкнул: – Она меня не понимает. Переводи!

Амирель представила себе поле и людей на нем. Эта картинка оказалась вороне вполне понятной, и она снялась с места. Полет ее был еще несколько неуверенным, но довольно быстрым. Феррун неспешно поскакал следом, надеясь, что ворона заблаговременно подаст сигнал, если впереди будет что-то угрожающее.

Они без приключений добрались почти до самой гряды, Феррун даже узнал гору, в которой был проложен туннель, и где он оставил Сильвера с отрядом, но вернувшаяся с предупреждением о засаде бдительная ворона остановила их продвижение.

Пришлось спешиться. Уже вечерело, и они, наскоро перекусив, устроили военный совет. Говорил один Феррун, Амирель лишь иногда открывала рот, чтоб поддакнуть, больше от нее ничего не требовалось.

– В общем, делаем все так, как у предыдущей засады: лишь стемнеет, ты напускаешь на тех, кто перед нами, свое зверье, и мы быстро прорываемся к горе. Надеюсь, в темноте это будет легче, огни ведь они жечь не станут, чтоб не обнаружить себя.

– Странно, но ведь и Торрен, и элдормен Ветте знают, что мне подчиняются животные. Или забыли? – Амирель мучила мысль, что перед ними что-то такое, с чем им не справиться.

– Да какое нам дело? Пока совсем не стемнело, пошли-ка ворону, пусть разузнает, что там впереди. Как жаль, что ты не можешь смотреть ее глазами!

Амирель представила себя в образе вороны и хмыкнула. Вот этого-то ей только и не хватало!

Как Феррун и предполагал, засад оказалось несколько, через равные расстояния в пределах видимости друг от друга. Больше ворона ничего сообщить не смогла, но и этого было вполне достаточно.

Почти совсем стемнело, и Амирель отпустила смышленую птицу. Но та не улетела, а пристроилась неподалеку на чахлом деревце, явно решив выяснить, чем все это кончится.

Девушку клонило в сон, но она бодрилась. Феррун бросил на землю плащ, растянулся на нем во весь рост и позвал:

– Ложись рядом, надо передохнуть. Несколько часов у нас есть. Не думаю, что до темноты придет сообщение о нашем прорыве.

– А если все-таки придет? – боязливо спросила она, устраиваясь у него под боком.

– Для нас ничего не изменится, просто будем прорываться с боем. Спи давай, ты уже на ногах не держишься.

Это было верно. Усталость была такой, что Амирель не заметила, как заснула. Разбудило ее жесткое похлопывание по плечу.

– Вставай! – голос Ферруна прозвучал прямо в ухо, тихой ночью звуки разносились далеко. – Нам пора!

Сев, Амирель потянулась и с трудом сдержала сладкий зевок. Было холодно, спать хотелось ужасно, но Феррун рывком вздел ее с земли на ноги и, подняв плащ, накинул его на ее плечи.

– Зови своих грызунов! – сказал он, посадив жену на лошадь и всовывая ей в ладонь амулет. – Быстрее! Посмотри, какая погода! Если попадем под зелье, будет беда!

В подтверждение его слов ей в лицо ударил сильный порыв ветра. Пригнувшись в попытке сохранить тепло, она принялась звать крыс. Не дожидаясь, когда они соберутся вокруг них, отправила их на засаду. Вскоре издалека раздался странный шум, удивленные крики и ругань.

– Пора! – решил Феррун и побежал вперед, ведя Агфе за собой.

Почему он не поехал верхом, Амирель поняла, когда лошадь чуть было не запнулась за корень, высунувшийся из земли. Но, добежав до едва видимой в земле непонятной полосы, он вскочил в седло и одним махом перескочил препятствие.

– Это первая засада, здесь все уснули, – шепнул он. – Выкопали длиннющую яму и засели в ней, чтоб мы их не увидали. Интересно, сколько же таких рвов впереди?

Их оказалось еще четыре. Порывы ветра на их удачу били в разные стороны, иначе бы их непременно зацепило сонным зельем. Агфе то шла за Ферруном осторожной рысью, то неслась пущенной из лука стрелой.

В темноте Амирель ничего не видела, но Феррун замечал все ловушки, приготовленные для них королем. Под конец ему пришлось вынуть меч, чтоб перерубить толстенные веревки, преграждающие дорогу к горе.

Амирель ничего не видела в темноте, но поняла, что они стали подниматься вверх. Через пару фурлонгов Феррун снова соскочил на землю и, крикнув ей «держись крепче», стал взбираться круто в гору, ведя Агфе в поводу, порой поддерживая кобылку на скользких камнях. Сзади раздались предупреждающие крики, загорелись факелы, но было поздно – они скрылись в невидимом с земли отверстии.

По приказу Торрена Первого прибыв к Южным горам, элдормен Ветте принялся за поиски подходящего жилища. Среди нищих деревенек приличествующих его рангу домов не оказалось. Выбрав самую пристойную хибару и выгнав из нее большую семью, он откупился несколькими золотыми монетами, судя по вытаращенным глазам главы семейства и его низким благодарственным поклонам, никогда им прежде не виденных.

Ветте страдал и из-за проломленной головы, и из-за ущемленной гордости. Его, главу тайного королевского сыска, какой-то неизвестный ударил в королевском дворце, причем так, что он никого и не видел, и не слышал! И в комнату, возле которой стоял предусмотрительно поставленный им караул, никто не входил!

Нет, догадаться, кто это сделал, было нетрудно. Посланник Терминуса отомстил за свою раненную столь же безжалостным образом жену, но дело в том, что следов от нападения не осталось никаких, и, следовательно, претензии предъявлять было некому.