Король вылетел за дверь, оставив элдормена спокойно сидеть на стуле.

– Все мы когда-нибудь умрем, – безмятежно высказался он вслед ушедшему королю, – кто-то раньше, кто-то позже. Так стоит ли переживать о такой малости?

Глава тайного королевского сыска в самом деле не боялся смерти. Вот мучений он боялся. Видел, что делает невыносимая боль с самыми стойкими. Такой доли он для себя не хотел, поэтому носил с собой быстродействующий безболезненный яд. Достаточно было положить облатку в рот, чтобы стать недостижимым для королевской мести.

Ветте не знал, что лучше – вернуть Амирель, убить ее или отпустить на все четыре стороны в Терминус. Если она останется здесь, с ее помощью Торрен заставит принести ему родовую клятву не только дворянство, но и все остальное население, и захватит такую власть, которая приведет к гибели страны, ведь от одного неосторожного слова в день будет сгорать по нескольку сотен человек.

Заставить дать народ такую клятву просто – достаточно приехать в город, где на главной площади соберется все население, чтоб поприветствовать короля, ну и заодно потешить свое любопытство, а взамен поучить гарантированную гибель от неосторожного словца. Этот путь стране не нужен.

Убить Амирель? За дни вынужденного бездействия он изучил все донесения за несколько веков о синеглазых людях, которых не так уж и много набралось за всю историю Северстана. И, сопоставив природные бедствия с их казнями, понял одно – никто не знает, чем обернется для страны смерть истинной королевской крови.

Не вызовет ли гибель Амирель катастрофу? Ведь недаром же ходят по Северстану тайные предания, в которых говорится о землетрясениях, ураганах и страшных грозах, уничтожавших целые поселения после убийства тех, в ком просыпалась королевская кровь?

Лавина, сошедшая на туннель, произошла как раз после казни одного из них. И хотя официальные летописи об этом умалчивали, но Ветте был склонен считать эти предания истинными хотя бы наполовину.

Да взять хотя бы казнь рода Нетт? Сколько после нее по стране пронеслось совершенно несвойственных их климату ураганов, сеявших смерть? Кто докажет, что они не были наказанием за совершенное тогдашним королем преступление против своей же крови?

Жаль, что узнал он это слишком поздно, иначе вел бы себя совершенно по-другому.

Оставался последний выход – каким-то образом вывести Амирель с мужем к туннелю целыми и невредимыми. Но как это сделать? Королевские стражники ему не подчинялись, во главе их стоял принесший родовую клятву Торрену сенешаль. Он будет делать только то, что приказал ему король. Никакие доводы на него не подействуют.

Единственная надежда – что Амирель сумеет правильно использовать свой дар. Да и Феррун силой сможет пробиться через все препоны. Но когда они здесь появятся? Время идет. После свадьбы король примчится сюда непременно, возможно, кинется сюда уже сразу после брачной ночи, чтоб лично проследить за поимкой беглецов.

Конечно, столь вопиющее пренебрежение молодой женой тоже оскорбление всего герцогского рода Лаввет, но они проглотят его, не поперхнувшись, ведь жить хотят все. А праздник будет продолжен, и пусть новобрачная будет сидеть за свадебным столом одна, без венценосного супруга, но зато в статусе законной королевы.

Отсутствие короля всегда можно объяснить неотложными государственными делами. И хотя все будут знать, что это за дела, никто и не пикнет, даже если внутри будет кипеть от возмущения. Все помнят, что бывает с теми, кто преступает родовую клятву и неприязненно говорит о короле.

Ветте поднялся и вышел наружу. В лицо дунул солоноватый ветер, сказывалась близость моря. Затылок дико ныл, нужно было поменять повязку. Он пощупал затылок и выругался. Сколько еще он будет болеть? Да уж, Феррун действует по поговорке: кровь за кровь, боль за боль. Но теперь они квиты.

Осмотрелся. Личной королевской стражи не было, король ускакал. К главе тайного королевского сыска подошел перепоясанный мечом сенешаль в латах, готовый к смертному бою, насупленный и озабоченный.

– Темнеет. Мне что-то не по себе. Мы ничего не упустили?

– Мы сделали все, что можно, – Ветте посмотрел на запад, туда, где медленно опускалось огромное красное солнце. – Что еще можно сделать в такой ситуации, не представляю.

– Я знаю госпожу Амирель, уверен, она не хочет смертей, – напряженно проговорил Част. – Но вот ее спутника я видел только раз, и он показался мне очень опасным. Да и разговоры о нем идут страшные. Такой, не задумываясь, убьет, если встать ему поперек дороги.

– А если не вставать ему поперек дороги? – невинно поинтересовался глава тайного сыска.

– Как это? – сенешаль вмиг напрягся, подозрительно глядя на главу тайного королевского сыска. Что это ловушка, он был уверен. Но вот какая?

Ветте поморщился. На этот раз его репутация играла против него. Да и нельзя зависимому от короля человеку советовать то, от чего он может погибнуть.

– Если устроить такую ловушку, при которой никто из наших людей не пострадает? – раздумчиво предложил элдормен.

– Это было бы хорошо, но как это можно сделать? – сенешаль не верил в добрые намерения самого страшного человека Северстана.

– Думаю. Но пока придумать ничего не могу. Строгий приказ короля – чтоб беглецы были не только живы, но и целы, ставит под удар наших людей. Уверен, этот чужеземец никого щадить не будет. А как подействует на него снотворное зелье, никто не знает. Из донесений эмиссаров известно, что Феррун обладает нечеловеческой выносливостью. К тому же ветер может измениться в любой момент. И тогда уснут наши люди, а он останется бодрствовать. И что тогда?

Част мрачно подумал, что это был бы наилучший исход. Тогда никто бы не был виноват. А король побесился бы, да и успокоился, утешить его есть кому. Во дворце красавиц много, да и герцогиня Илана чем плоха? Но вот чем обернется побег Амирель для него лично? Не слишком ли опасен такой исход?

Довольный тем, что заронил в голову сенешаля разумную мысль, элдормен взял коня и, пока не стемнело окончательно, неторопливой трусцой поехал вдоль горного хребта, старательно придерживаясь безопасного коридора. Слева и справа от него были засады, смыкающиеся друг с другом. Тут не то что человеку, мыши было не проскользнуть.

До конца пути было еще очень далеко, но затылок ныл все сильнее, до мути в глазах, грозя обмороком. Ветте решил не рисковать. Повернул к одному из домов опустевшей после очередного землетрясения деревеньки, где расположился один из отрядов, сказал пароль и, не раздеваясь, растянулся на жестком ложе из полусгнивших досок.

Если верить летописям, когда-то лес подходил к самим горам, но во время оживленного движения по подземной дороге его весь вырубили, и теперь в степи, окружающей горы, встречались только редкие перелески, в которых невозможно было спрятаться.

Это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо – что никто не мог исподтишка подкрасться к стоящим в карауле стражникам, и плохо, что и их самих видно было издалека. Хотя большинство из них и сидели в выкопанных ими траншеях, но Ветте боялся, что Феррун все равно каким-то образом разглядит засады и со свойственной ему вспыльчивостью кинется в бой вместо того, чтобы прорываться к туннелю. Именно на безрассудную храбрость соперника и делал ставку король.