Но на следующее утро все резко изменилось. Едва Федор проснулся, прекрасно отдохнув после вчерашнего сражения, как к нему в казарму явился Балезор и протянул запечатанный личной печатью Гасдрубала папирус.

– Что это? – Чайка воззрился с подозрением на свиток, еще не вполне хорошо соображая после долгого и глубокого сна.

– Приказ Гасдрубала, – пояснил Балезор.

– Странно, – пробормотал Федор, вставая, – он собирался сегодня еще раз встретиться со мной, мог бы и на словах сообщить.

– Ничего не выйдет, – вынужден был вновь пояснить Балезор, – сегодня на рассвете прискакал гонец с плохими вестями – Публий и Гней Сципионы разделили свои войска. Гней вчера напал на Илерду и едва не взял ее приступом. Гарнизон иллергетов еле отбился. Гасдрубал с войсками поспешил к ним на помощь.

– Гасдрубал ушел в Илерду? – переспросил Федор, все еще сжимая нераспечатанный папирус. – А что мне тогда делать?

– Может быть, стоит прочесть приказ, – посоветовал Балезор.

Федор вскрыл послание и быстро пробежал его глазами. В нем значилось, что с сегодняшнего утра и до особого распоряжения его хилиархии поступают в распоряжение Офира, командира всех африканских частей в Испании и коменданта Тарракона.

– Понятно, – кивнул он, – значит, разговор откладывается. Где штаб Офира?

– Я провожу, – сообщил Балезор, – сам туда направляюсь.

Умывшись и наскоро перекусив, Федор прибыл в штаб командира местных африканцев, располагавшийся в нижней части города. По дороге Федор миновал двое ворот, у которых строились пехотинцы, словно собираясь на вылазку. «С этой стороны до римлян гораздо ближе, – припомнил вчерашние наблюдения Чайка, – просто рукой подать. Впрочем, им от своего вала до города тоже».

Офир оказался невысоким, плотно сбитым воякой, со скуластым лицом, спокойное, но хищное выражение которого напомнило Чайке недавно пообедавшего льва. Сейчас он был умиротворен, но едва проголодается – пощады не жди.

«Интересно только, – думал Чайка, слушая свои задачи по охране города и исподволь наблюдая за новым командиром, – он только римлян готов порвать или и своими не брезгует?»

– Слишком уж прямолинеен наш командир, – решил Чайка поделиться впечатлениями с Балезором спустя полчаса аудиенции. – Атарбал против него похитрее будет.

– Не торопись с выводами, – успокоил его Балезор, шагавший рядом по каменной мостовой, – Офир только кажется простаком. Но они друг друга стоят, уверяю тебя. Иначе Атарбал не доверил бы ему половину африканской пехоты.

– Тогда нужно держать ухо востро, – решил Федор, направляясь в казармы, откуда он должен был немедленно вывести одну из трех своих хилиархий, для которой Офир уже назначил задание.

Кроме самого Офира в штабе африканцев находился еще личный представитель сенатора Ганнона, советник по имени Асто. Федор, наслышанный по пути сюда от Балезора, что сенаторы постоянно вмешиваются в дела Гасдрубала и шлют к нему советников, все же был слегка удивлен. Балезор рассказывал о том, что дальше Нового Карфагена они не рискуют заплывать. Этот же советник, поджарый мужчина лет пятидесяти с крючковатым носом, одетый в длинное зеленое одеяние, не побоялся добраться до самого Тарракона. Он внимательно слушал все, о чем говорилось на совещании, но не проронил ни слова.

«Да, видно, метрополия очень хочет держать руку на пульсе, – подумал Федор, осторожно скользнув взглядом по лицу советника, – раз уж он рискнул сунуться прямо в пекло, чтобы лично убедиться в том, что здесь происходит. Ведь не ровен час, тут можно угодить под римскую атаку или шальную стрелу».

Впрочем, ему было сейчас не до политиков. Первый приказ, полученный от нового начальства, предписывал Чайке выйти со своей хилиархией на усиление тех укреплений, что находились в самой гористой части обороны и почти вплотную смыкались с римскими. Само собой, это было уже вне стен Тарракона, в нескольких километрах от него.

Едва оказавшись в казармах, Федор вызвал своих офицеров.

– Адгерон и Карталон, – сообщил он последние новости, – остаются в Тарраконе и будут вести патрулирование восточной и западной стены. А я с одной хилиархией отправляюсь нести службу за стены. Я буду находиться там три дня, затем, даже если сражения с римлянами не произойдет, Адгерон сменит меня.

– Я с удовольствием пошел бы вместо тебя, Федор, – проговорил умелый военачальник с упреком, – а то с тех пор, как мы прибыли в Испанию, я только понес потери в морском бою, но так и не схватился с этими римлянами в открытом сражении. Чего не скажешь о тебе.

– Ничего, – успокоил его Федор. – Римлян здесь много, и они жаждут захватить этот город. Хватит и на твою долю. Мы не успели прибыть, а уже вступили в сражение. Приступы, как говорит Балезор, бывают едва ли не каждый день. Так что ты не засидишься без дела, как и все остальные.

Отдав все необходимые приказания, Федор построил своих солдат во дворе казармы и вывел их из города через ворота между двух огромных башен, которые располагались буквально в нескольких сотнях метров от казармы. Покинув мощные стены Тарракона, Федор Чайка свернул налево и направил свою хилиархию по указанному пути вдоль коммуникаций карфагенян.

Дорога, петляя меж скалистых холмов, шла все время вверх, огибая укрепления. Это был даже не вал, какой насыпали легионеры Сципиона напротив. Это была настоящая каменная стена, лишь в основании имевшая земляную подушку, чтобы быстрее достигнуть нужной высоты. Она, конечно, была гораздо ниже крепостной стены, но выглядела достаточно прочно. На определенном расстоянии друг от друга в ней были устроены низкие и плоские башенки и даже целые бастионы, в которых виднелись метательные орудия. Инженеры из строительных частей постарались на славу. Федор не видел с дороги, но был уверен, что перед стеной имеется еще ров и наверняка частокол. Не зря же римляне не могли взять эти укрепления уже не один месяц.

– Похоже, нам нужно будет держать часть этой стены, – смекнул Федор, заметив, что такие укрепления идут до самых вершин скалистых холмов, где смыкаются с ними и, загибаясь, уходят влево. Там внизу стоял лагерь, в котором теперь обитали две оставшиеся хилиархии. Вернее, пока одна. Вчера до самой ночи он так и не дождался гонца с новостями о возвращении защитников переправы на Ибере. А сегодня утром, узнав об осаде Илерды, Чайка озадачился еще больше. Но прибывший Балезор и совещание у Офира так не дали ему возможности уточнить это.

– Эй, Урбал! – Федор махнул рукой и подозвал друга, шагавшего невдалеке. – Был сегодня гонец от Атебана?

– Нет, – ответил командир седьмой спейры.

– Странно, – пробормотал Федор, – давно должен был прибыть.

Прошагав еще несколько шагов по пыльной каменистой дороге, чем дальше, тем больше напоминавшей тропинку, он приказал:

– Как только придем на место, отправь сам гонца в лагерь.

– Будет исполнено, – кивнул Урбал.

Примерно через пару часов хилиархия достигла новых рубежей обороны. Забравшись на угловой бастион, где стояло три баллисты, Чайка осмотрелся. Этот угловой бастион находился на самой вершине холма, овраг под которым служил естественным рвом. По самому низу стены в землю были врыты заостренные колья, меж которыми Федор заметил несколько неубранных трупов римских легионеров, оставшихся, видимо, после неудачного штурма. Их тела уже клевали птицы. А римский вал, также укрепленный кольями, находился буквально на другой стороне оврага. На нем можно было рассмотреть патрули и дозоры из легионеров. Всего пара сотен метров разделяла смертельных врагов.