Мучаха вывела людей наружу. Хантре сразу перекинулся, даже переобуваться не стал, а Дирвен сноровисто поменял башмаки, и все трое направились туда, где канул в туман Ручди. Кот крался, припадая к земле, короткими перебежками. Амулетчик поглядывал на него так, словно хотел дать пинка: рыжий в любом облике его раздражал.

Тунанк Выри держалась позади. Ее бедное сердце колотилось, будто того и гляди разорвется. Хотя мучахи не умирают от разрыва сердца – такое может произойти с человеком, а она умрет, если у нее кисточку с хвоста отрежут. Как случилось с ее матерью, теткой и сестрицами. Арнахти может и с ней так поступить, в наказание за то, что она переметнулась к его врагам… Но хуже всего, если он снова ее зачарует, и все вернется в прежнюю колею.

– Эй, Ручди! – недовольным тоном окликнул Дирвен, когда они увидели впереди роющегося в грязи мага. – Я вас, придурков, сколько ищу! А остальные где?

Ученик вздрогнул и уставился на него.

– Ты… Учитель тебе мыслевести посылал, почему ты не отвечал?

– Это я ему посылал мыслевести, а он не отвечал! Тут везде крухутакова жопа, омураки ваши в яму провалились, но, может, уже вылезли. Вы чего со своими исследованиями наколдовали?!

– Сейчас я учителю мыслевесть отправлю…

Мучаха, присевшая за земляным холмиком, заледенела с макушки до пят. Однако Ручди не успел: выпрямившийся у него за спиной Хантре схватил его за горло, одновременно применив заклятье, блокирующее мыслевести.

Обратно к сараю обмякшего пленника потащил Дирвен – взвалил на плечи и задействовал «Тягло», перед этим неприязненно бросив рыжему:

– Захвати то, что он нашел.

Две луковицы с поломанными зелеными стрелками да одинокая морковина. Хантре подобрал добычу.

Втащить на изнанку человека в бессознательном состоянии невозможно: он должен зайти туда самостоятельно, держа за руку провожатого из народца. Поэтому Ручди уложили на землю под стенкой сарая, и Дирвен сразу принялся его обыскивать, заявив, что все трофейные амулеты принадлежат ему.

Тунанк Выри через невидимую для людей дверцу вошла внутрь, чтобы вывести Тейзурга. Тот велел ей взять кувшин, в котором оставалось на треть воды – и они его уронили, едва преодолев границу между волшебным и людским пространством. Оступившись, маг потянул ее за собой… Хорошо, что кувшин медный, не то разлетелся бы на черепки.

– До чего печально быть таким неловким, – кротко улыбнулся Тейзург. – Хантре, сможешь сходить за водой? Тебе это проще всего.

– Ты что задумал? – с тревожным недоумением, как показалось мучахе, спросил рыжий.

– Ничего такого, что пойдет нам во вред. Принеси воды, пока опять не пришлось прятаться.

Хантре взял кувшин, перекинулся и скрылся в тумане. Маги-перевертыши перекидываются «со всем, что на мне есть» – это распространяется и на предметы, которые они держат в руках.

– Дирвен, все амулеты забрал?

– Все! – огрызнулся амулетчик. – И они все мои, как я уже сказал твоей рыжей сволочи!

– Да разве ж я спорю, что твои? Если всё забрал, отойди в сторонку. Тунанк Выри, тоже отойди.

Тейзург вынул ржавый нож, найденный в коробе в сторожевом домике, и тяжело опустился на колени возле бесчувственного пленника.

– Ты чего, прирезать его собираешься?! – возмутился амулетчик. – Для чего мы его захватили?!

– Именно для этого. Не вижу смысла в допросе – вряд ли он расскажет нам что-нибудь, чего не рассказала Тунанк Выри.

Мучаха юркнула за угол сарая и наблюдала оттуда. Она уже догадалась, что собирается сделать Тейзург, и уловила заклятье, которое тот начал плести. Брызнула кровь, в следующее мгновение из ниоткуда возникла арка, под которой клубился туман – но не такой, как вокруг, а мутный, с тягучими тускло-цветными переливами.

– Прими мою жертву, Харменгера!

Мгновение спустя под аркой возникла высокая человеческая фигура. Человеческая?.. У людей не бывает ни мертвенно-синей кожи с ветвящимися по ней узорами, ни венчающих голову рогов, полумесяцем торчащих из алой копны волос, ни длинных скорпионьих хвостов с жалом на конце. В остальном явившаяся на зов демоница походила на женщину человеческого племени. Одежды на ней не было никакой, только высокие лаково черные сапоги с золотыми каблуками и шпорами.

– Ну и вид у тебя, мой дорогой, – голос у нее был чарующе сладкий, хрипловатый. – Так я и думала, что ты опять вляпался в приключения. М-м, какое изысканное угощение, еще и маг!

Шагнув из Врат Хиалы в людской мир, она легко, словно куклу, подхватила хрипящего в агонии Ручди и припала к его располосованному горлу.

Тунанк Выри судорожно вздохнула. Арнахти, случалось, призывал демонов Хиалы и давал им поручения, но то были мелкие сущности, а от Харменгеры исходила такая темная мощь, что все внутри цепенело. И Арнахти всегда принимал меры предосторожности, а Тейзург просто позвал ее, не используя никаких ограничительных заклинаний и защитных артефактов – словно в гости на чашку чая.

Оторвавшись от кровавой трапезы, демоница облизнулась длинным черным языком.

– Нацедить тебе лекарственного питья?

– Не откажусь, моя радость. Тунанк Выри, принеси кружку.

Выйдя из-за сарая, мучаха поклонилась гостье из Хиалы и, обойдя их по широкой дуге, шмыгнула на изнанку. Тут она обхватила себя за дрожащие плечи, сжалась в комок, съежилась… Но всего на несколько секунд: нельзя заставлять их ждать.

– Девочка, что там случалось? – спросила Тьека. – Я из этого окна ничего толком не вижу, все живы?

– Из наших – все, – отозвалась мучаха.

Ручди для нее теперь «не наш» – как быстро все поменялось.

А Дирвена в это время аж корчило от жгучего хотения, и он ничего не мог с собой поделать. В школе амулетчиков был курс «Основы демонологии», и он знал о том, что исчадия Хиалы способны оказывать на людей такое воздействие, и есть артефакты, защищающие от этого. Но у него такого артефакта не было, а Харменгера еще и нагишом – всё напоказ, во засада... Попытался отвернуться, но не смог себя пересилить.

Прибежала хвостатая с кружкой. Демоница нацедила туда крови из перерезанной глотки Ручди, и Эта Сволочь давай пить, как ни в чем не бывало, словно пивом в трактире угостили.

Между тем тварь с окровавленным лицом оторвала у жертвы голову, сунула внутрь когтистую руку, выдрала и отшвырнула требуху. Разворотив грудную клетку, с ужасающим хрустом и хлюпаньем, вытащила сердце, которое тут же и сожрала.

Плюхнувшись тощим задом на кочку, Тунанк