королевского фаворита, чтобы никто не смел разевать на него свой пухлый рот.

Завершив туалет алмазным ожерельем, довольным взглядом окинула отражение и неторопливо направилась к малой башне, обдумывая следующий шаг.

Если виеды согласятся на встречу, ей придется как-то компенсировать обман с волкодавом. Голова уже распухла от попыток придумать, чем можно прельстить дикарей.

Волкодава нет, зато виеды падки на красивых женщин. Их собственные грязные дикарки с огрубевшей кожей и спутанными волосами не идут ни в какое сравнение с выросшими в комфорте южанками.

Конечно, девушек тратить было жалко. Каждая дворцовая красавица отбиралась лично королевой, была вскормлена, вспоена в абсолютной преданности своей покровительнице, и потому ценилась той на вес золота.

Если ее глупые жемчужинки попадут в руки виедов, их либо убьют, по-мужски насытившись, либо сделают рабынями. Впрочем, тогда их нелегкая участь послужит на благо королевства, так что… пусть гордятся!

Вианда кивнула своим мыслям.

Решено. Тех бедняжек, что подкладывала под сына, надо будет предложить послу виедов. Все равно Кейрону они не пригодятся.

Внезапно из-за поворота выскочили две служанки в белых передниках, хихикая и оживленно размахивая руками. Заметив королеву, они испуганно замерли, проглотили смешинку и почтительно припали на колено.

Их беззаботное настроение больно резануло по измученным нервам. Как смеют они веселится, пока их королева страдает под гнетом проблем?!

Вианда зло зашипела:

— Деревенщины невоспитанные! Вы находитесь во дворце или на балагане?

— Во д-дворце, — проблеяли девицы.

— Ну так ведите себя соответственно!

— П-простите, моя королева, — пролепетали те.

Отругав бездельниц, Вианда пошла дальше с чувством удовлетворения, но скоро остановилась в центре коридора.

Проходи мимо нее какой-то слуга, он решил бы, что королева любуется собственной золоченой статуей. На самом же деле глубоким дыханием она пыталась облегчить острый приступ паники, внезапно схватившей за горло.

Что, если с вороном прибыл отказ?

Что, если виеды не согласятся пойти на переговоры?

Без их поддержки… все?

Ее правление закончится?

Йемрен атакует с Севера, виеды с Запада. С дальневосточными ящерами не пойми что… И Кейрон. Что сделает Кейрон? Пойдет ли против собственной матери, если не найдет девчонку?

А если найдет?

Тонкие пальцы, унизанные кольцами, сами собой сжались в кулаки.

Проклятая Дариника!

Наконец, королева поднялась по ступенькам малой башни и приблизилась к ворону, ожидавшему ее на верхней ветви небольшого деревца. Специально для птичьего комфорта здесь была посажена небольшая яблоня в огромной кадке. Угольно-черная птица, завидев хозяйку, с громким карканьем перелетела к ней на левое плечо и позволила снять бумажную трубочку с когтистой лапы.

«Сиводня вечирам», — было накарябано на грязном листочке, — «мы придем к тибе ва дварец»

Вианда выдохнула с облегчением. Покормила птицу заранее заготовленным куском мяса, а после ее отлета задумалась, уставившись на крепостную стену.

Виед не написал, в каком составе прибудет делегация на переговоры. И даже не написал слова «переговоры». Придется оставить на воротах приказ пропустить с почетом всех прибывших виедов, даже если прибудет с десяток.

Задумай они что дурное…

Вианда тряхнула головой.

Нельзя поддаваться унынию. Все получится. Должно получится!

Надо подготовить всех магов. Пусть заряжаются таранитом под завязку. И пусть воины как следует выспятся перед вечерней стражей. Неизвестно, что за ночка их ожидает.

Либо виеды станут главными союзниками южной королевы, либо…

Сегодняшняя ночь станет началом ее конца.

Глава 48

Ника

Липну к единственному окошку, хотя смысла в этом нет. Шум от драконов доносится с другой стороны деревни.

Хожу по комнате, как загнанный зверек, порываюсь было выскочить наружу, но доктор, даром, что старый, проворно бросается мне наперерез и, крепко ухватив за локоть сильными пальцами, заставляет снова усесться на скрипучий стул. А еще говорил, что слаб и немощен…

Врушка.

Старик качает седовласой головой:

— Дариника, вы должны доверять своему будущему мужу и королю. Особенно там, где ничем помочь не можете.

— А если как раз могу? — шепчу, взмахнув руками. — Вдруг Кейрон его ранил? Я же целительница! И вы тоже врач. Нам надо быть рядом, чтобы помочь!

— Рядом? — усмехается старик. — Рядом с двумя беснующимися ящерами?! Трехликий с вами! Вот уж не знал, что вам присущи суицидальные наклонности.

Я, всплеснув руками, замолкаю. Как он может оставаться таким спокойным да еще шутить?!

Какое-то время Бэлл в молчании хлопочет у каменного очага. Разводит огонь, пристраивает на нем чугунок с водой. Отщипнув от настенных пучков травы сухие листья, бросает их в кипящую воду, отчего всю комнату наполняет приятный аромат. Вскоре он ставит передо мной на столик глиняную чашу, из которой идет пар.

— Пейте! — аккуратно двигает чашу поближе. — Осторожнее, не обожгитесь.

— Нет, спасибо, — фыркаю и указываю в сторону шума. — Я не могу пить чай, когда они там друг друга убивают.

— Этот чай не ради удовольствия, а чтобы вы успокоились.

Старик выжидающе смотрит на меня ясными серыми глазами в доброй сеточке морщин, но я лишь мотаю головой. Не хочу себя одурманивать, если в любую минуту Йемрену может понадобиться помощь целительницы!

— Как знаете, — пожимает плечами Бэлл и, пододвинув себе чашу, делает из нее крошечный глоток. — А я не откажусь, знаете ли. На старости лет нервы уже не те. Приходится себя беречь.

Пока он неторопливо отхлебывает чай, время тянется бесконечно. Кажется, воздух от напряжения сгустился настолько, что просто не дает секундам разогнаться, и они завязли в сконденсированном пространстве.

Ерзаю на стуле. Мой взгляд скользит по стенам, полкам с кухонным скарбом, узкой, аскетичной кровати и худощавому хозяину комнаты, ни на чем не задерживаясь.

Всякий раз, когда снаружи раздается треск или шум, вздрагиваю всем телом и вслушиваюсь — не пора ли бежать на помощь? Затем снова дрожит земля, и я понимаю, что «разговор» еще не закончен.

Когда пол под ногами перестает трястись и наступает тишина, досчитываю до тридцати и кидаюсь к выходу.

В первый момент, распахнув дверь, мне кажется, что по деревне прошелся ураган. Большущий сарай неподалеку частично лишился стены. Теперь там зияет дыра, открывая взгляду соломенные скирды. Деревья на опушке леса поломаны, как сучки, а местами примяты. Некогда зеленая поляна взрыта черными оврагами.

Драконов нигде не видно, зато у опушки леса, чуть в отдалении, мелькает мужская фигура, пугающе темная от крови и земли.

Раненый, но хотя бы живой.

Только кто живой? Мой дракон или тот, от кого надо прятаться?

Что мне делать? Бежать к нему или от него?

Сердце бьется так, что вот-вот разорвется!

Вдруг неизвестно откуда рождается уверенность: это Йемрен. Осознание настолько ясное, что уже в следующую секунду, словно выпущенная стрела, мчусь в