Шеварднадзе, получивший от Горбачева все необходимыеполномочия, начал генеральную чистку в Министерстве иностранных дел, избавляясьот сидевших годами, потерявших способность объективно оценивать ситуацию,чиновников или устроенных на «теплые местечки» детей дипломатов, так любившихпоступать по наследству в Московский институт международных отношений, ставшийнастоящим питомником для отпрысков известных семей. Справедливости рада следуетотметить, что вошедший в раж и не отличавшийся особым профессионализмомШеварднадзе убрал из Министерства и немало хороших специалистов, настоящихмастеров своего дела, посчитав, что они не отвечают реалиям нынешнегоположения.

Горбачев, в свою очередь, уже на более высоком уровне избавлялсяот ветеранов «брежневского призыва» — Романова, Гришина, Кунаева, Шербицкого,Алиева. Последаий, известный как верный сторонник Юрия Антонова, был выведен изПолитбюро под большим давлением окружавших Горбачева «новых демократов».Генерал КГБ, один из бывших любимцев Брежнева и Андропова, вызывал раздражениеу самого Горбачева и его ближайшего окружения. Судя по тому, как Андропов взялАлиева через месяц после смерти Брежнева в Политбюро — можно предположить, чтоу самого Юрия Владимировича были в отношении Гейдара Алиева совсем другиепланы. Во всяком случае ставший первым заместителем Председателя СоветаМинистров, еле двигавшегося и плохо соображавшего в последние годы Тихонова,Гейдар Алиев, по существу, стал главой советского правительства. Если учесть,что секретариаты Авдропов хотел поручить вести Горбачеву, а не Черненко, можнопредставить себе его замысел, при котором связка Горбачев — Алиев смотрелась быдостаточно перспективно. Кроме всего прочего Андропов неплохо знал ситуацию всамом СССР и за его пределами. Назначение ни одну из самых высоких должностей встране мусульманина Алиева должно было родчеркнуть внимание высшего руководствастраны к шести республикам, основу которых составляло мусульманское население.

Горбачев, отказавшийся поначалу от этой идеи, черезнесколько лет решил вернуться к ней уже летом девяносто первого, когдазаместителем Генерального секретаря был назначен лвдер украинских коммунистовИвашко, а премьером Горбачев хотел видеть Назарбаева. Но было слишком поздно. Чтобыло хорошо после Андропова, уже не могло пройти в постгорбачевский период.

А пока шли трудные переговоры в Женеве, где советскиепредставители обговаривали условия достойного выхода советских войск изАфганистана и прекращение слишком затянувшейся войны. Правда, оппозициянастаивала на изменении самого режима в Кабуле, но идеологические мотивы, тогдаеще превалирующие над политическими, не позволяли советской делегации дажерассматривать этот вопрос.

В самом Афганистане доктор Наджиб, пытаясь укрепить своеположение, сам заигрывал с оппозицией, разрешал строительство новых мечетей,начал освобождать из мест заключений представителей духовенства, пошел напереговоры с Пакистаном об укреплении двухсторонних отношений, сильноиспорченных вторжением советских войск.

Горбачев продолжал триумфальное шествие по всему миру. Емуимпонировала откровенно дружелюбная пресса, сообщавшая о его визитах,восторженность тысячи новых поклонников на Западе, открытость и доступностьзападных лидеров. Он еще продолжал говорить о преданности идеям социализма, оверности заветам великого вождя, когда начали открываться кооперативы и частныепредприятия, в стране появились первые легальные миллионеры и представителиновой волны нарождавшихся бизнесменов.

Первый тревожный звонок раздался в Алма-Ате уже в концевосемьдесят шестого, когда вместо брежневс-кого ставленника Кунаева туда былпослан… бывший второй секретарь ЦК КГТ Грузии. Колбин. Возмущенные такойоткровенно волюнтаристской и недемократической практикой назначения своегоформального лидера тысячи казахских студентов вышли на площади города.Возмущение быстро погасили, виновных серьезно наказали, но выводы для себя несделали. Еще один тревожный звонок поступил из Карабаха, где армянская общинаначала сбор подписей за выход из состава Азербайджанской республики. Горбачевпроигнорировал и их обращение. Монолитность советского общества, раз и навсегдарешенные национальные вопросы не должны были ставиться под сомнение. Его большеволновали проблемы разрядки и «нового мышления», реформирования социализма и«демократизации общества». Горбачев еще не подозревал, что национальный вопросстанет бомбой, разорвавшей огромную империю.

В ноябре восемьдесят седьмого вся страна готовиласьотпраздновать семидесятилетие Великого Октября. Были приглашены имногочисленные зарубежные делегации. Но здесь также случился прокол. Передсамыми праздниками свою докладную записку подил Борис Ельцин, бывший секретарьобкома из Свердловска, которого Горбачев сделал главой московских коммунистов.Ельцин был снят с оглушительным скандалом. Его обвинили на Пленуме московскихкоммунистов во всех грехах, от личной нескромности до грубости, отнекомпетентности до доведения до самоубийства одного из чиновников.

Но процесс, как любил говорить сам Горбачев, уже пошел…

В ноябре восемьдесят седьмого в связи с амнистией быливыпущены из тюрем и лагерей тысячи уголовников. Каждая столица союзнойреспублики, каждое республиканское министерство получило свой приказ, кудадевать тысячи освобождавшихся людей. Приказ, пришедший в Баку, был однозначен,всех освобожденных по амнистии собрать и переправить в спецкомендатуры иколонии-поселения города Сумгаита.

Вскоре начались армяно-азербайджанские события. В Степанакертебыло объявлено о выходе из состава Азербайджана. Сессия Верховного СоветаАрмении дала согласие на включение территории НКАО в свой состав, в Аскеранепролилась первая кровь и были убиты двое азербайджанских юношей. А потом былСумгаит…

Трагедия в Сумгаите, позднее многократно описанная ипоказанная, стала началом общей трагедии всей страны. Во время сумгаитскихсобытий погибло двадцать шесть армян и шесть азербайджанцев. Внутренние войска«немного опоздали», как объяснял потом Горбачев. Мир дрогнул.

Никто не хотел слушать никаких разумных доводов, никто немог осознать, что начинается акт неслыханной трагедии двух народов —азербайджанского и армянского, никто не мог предвидеть последствия Сумгаи-та,никто не хотел слушать правду.

А среди подонков, убивающих мирных людей, оказались иазербайджанцы, и русские, и армяне. Бандиты не знали национальных различий, новесь мир отныне считал, что в Сумгаите произошел геноцид армянского населения.Заседание Президиума Верховного Совета СССР, где его члены однозначновысказались за сохранение границ среди республик, осознавая, к чему можетпривести губительный раздел, уже не устраивал никого. Каждая сторона требовалабольшой справедливости, и в столицы, — союзных республик были отправленынаиболее видные члены Политбюро, секретари ЦК КПСС Александр Яковлев и ЕгорЛигачев. Это была типичная политика «византийца» Горбачева. Политика уступок ивзаимных противовесов, сдерживания и недомолвок.

В Ереване Александр Яковлев заявил, что главное право любогонарода — «это его право на самоопределение». В Баку в этот же день Егор Лигачевзаявил, что драницы между республиками «не могут быть пересмотрены ни при какихусловиях».