— Вас что-нибудь не устраивает? — спросил он подполковника.

— Честно говоря, да, — признался Рахимов.

— Я слушаю, — он понимал, что это только первый симптом.

— Вы достаточно четко очертили наши задачи по блокированиюотряда Нуруллы и разведки боем. Но вы практически ничего не сказали озавершающем этапе операции. Каким образом мы сумеем освободить Кречетова изплена? Как пройдет этот решающий момент во всей нашей экспедиции? Что мы должныделать? Я вас не понимаю, Акбар Алиевич.

— Нельзя все предусмотреть, — уклонился от прямого ответаАсанов, — иногда решения нужно принимать прямо на месте, непосредственно вбоевой обстановке.

— Видимо, вы правы, — согласился подполковник, — извинитеменя.

— Ничего, — у Асанова испортилось настроение.

Ему не нравилось, что приходится скрывать от офицеров смысли цели их операции. Но абсолютная секретность была первым залогом успеха в этойнепонятной и непредсказуемой экспедиции. Он видел сомнения Рахимова.Подполковник был опытным профессионалом и справедливо указывал на явныепогрешности всего плана, при котором не делался акцентна заключительный этап,решавший исход операции. Вместе с тем Рахимов помнил о своем запечатанномконверте и осознавал, что Асанов мог располагать гораздо большей информацией опредстоящих событиях, чем любой из офицеров, находившихся с ним в лагере.

Вечером этого дня они выступили, чтобы под покровом ночнойтемноты подобраться как можно ближе к лагерю Нуруллы. Идти было нелегко.Шестерым офицерам приходилось нести практически весь необходимый груз на себе,а это делало и без того нелегкую дорогу почти вдвое тяжелее.

Тем не менее к утру они все-таки достигли нужной им точки,выбрав место для лагеря в пяти километрах от места расположения отряда Нуруллы.На этот раз осмотреть лагерь отправился сам Асанов, взявший с собой Чон Дина. Вслучае, если их задержат передовые посты Нуруллы, они могут объяснить, что,сделав крюк, возвращаются из города, причем Чон Дин даже мог указать дом, где вданное время находилась его жена, а Акбар Асанов вполне мог сойти за таджика,возвращающегося с гостем из Ишкашима.

И хотя Асанов действительно был таджиком, риск в ихпутешествии вдвоем был огромный. Среди людей Нуруллы вполне могли быть и былитаджики, прекрасно знавшие не только Ишкашим, но и живущих в нем таджиков,составляющих большую часть населения города. А попасться на их вопросах былолегко, ибо невозможно знать всех жителей маленького городка в лицо или по именам.Но у Асанова было еще одно преимущество — длинный лекарский нож и различныетравы. Высушенные и измельченные, они висели в специальных узелках на поясе,как у опатных лекарей, столь редко встречавшихся в этих горных местах. Расчетбыл на то, что бандиты заинтересуются мастерством Асанова и все-таки отведутего в свои лагерь, а там Акбар мог ориентироваться прямо на месте. Правда, ириск возрастал почти до максимума, ибо среди таджиков Нуруллы вполне могоказаться бывший житель Душанбе или воевавший в рядах оппозиции моджахед,способный опознать Асанова. Генерал был слишком известен в этой стране своимбесстрашием и своим гуманизмом по отношению ко всем народам, проживающим в этоммногонациональном крае.

До кишлака их никто не остановил, видимо, Нурулла считал,что плато, на котором расположен его лагерь, достаточно хорошая позиция, чтобыопасаться непрошенных гостей. Или просто им повезло, и они не встретили никогоиз выставленных передовых постов, но в кишлак, как и планировалось, они вошливместе.

Хозяин дома, увидев Чон Дина, ничем не выдал своегоогорчения. Ему удалось подсмотреть за женой гостя, когда та сняла паранджу, ион был вынужден согласиться с женой, что подобной красавицы в их кишлаке небыло. На самом деле Падерина была далеко не такой красавицей, но, не видевшемувообще в жизни нормальных женщин, старому таджику казалось, что он видит передсобой почти богиню.

Правда, все его радужные прогнозы рухнули, когда из Ишкашимавернулся ее муж. Старик пил чай с ним и его спутником, искренне недоумевая, чтонашла такая красивая женщина в этом мужчине. Но он был гость, а она была егоженой и, значит, была неприкосновенна, как и положено в таких случаях. Асанов,видевший волнение старика, незаметно улыбался, представляя, какое впечатлениена него должна была произвести Падерина. А затем он ушел в лагерь, как лекарь,ищущий возможности небольшого заработка. Старик наотрез отказался идти с ним,объяснив, что не верит этим безбожникам и насильникам.

Асанов шел к лагерю. Кроме длинного ножа, у него не былоникакого оружия, если не считать еще нескольких щипцов, колющих и режущихинструментов. Почти у самого плато его остановил наряд из двух человек.

— Стой, — довольно грубо крикнули ему.

— Ассалам аллейкум, — вежливо поздоровался Асанов. Он былодет не в пуштунский, а в таджикский национальный костюм, состоящий из свободноболтавшегося халата, рубахи, штанов, заправленных в большие пыльные сапоги,такой вариант «военизированной моды» середины девяностых.

Патруль даже не ответил на его обращение.

— Кто такой, — грубо спросил один из них, — откуда идешь?

— Я лекарь, — скромно ответил Асанов, — моя цель нести людямизбавление от мук и страданий. Если я могу чем-то помочь, я готов.

— Лекарь, — обрадовался второй из патрульных, — как раз то,что нам нужно. Пойдем с нами.

Они направились прямо к лагерю. Расчет был правильным. Вгорах лекари были как первая необходимость. Здесь не хватало ни медикаментов,ни врачей и лечили по-прежнему старыми, проверенными дедовскими способами, невсегда оставляющими шансы больным людям.

Асанов сразу обратил внимание на дисциплину в лагере. Упалаток было чисто, все они стояли, выстроившись в ряд. Костры горели вспециально отведенных для этого местах, где готовили еду и грели воду. У однойиз центральных, самых больших палаток патрульные остановились. Из палатки вышелзаросший человек в очках. Здесь было странно видеть человека в очках, словно впустыне вдруг встречал одетого в калоши прохожего. У горцев, всегда славившихсявеликолепным зрением, многие никогда не видели очков за всю свою жизнь.

Вышедший оказался врачом. После неудачного прорыва у Нуруллыбыло довольно много раненых и вот уже несколько недель врач, буквально падая сног от усталости, пытался в одиночку спасать получивших тяжелые ранения людей.Если учесть, что никто из окружавших его людей не мог даже делать перевязку,можно представить, как он обрадовался появлению лекаря.

Позже Асанов узнал от раненых, что врач находился здесь полинии Красного Креста и уже давно должен был возвращаться в Кабул, но Нурулла,хорошо плативший за услуги единственного эскулапа, настаивал на его пребываниив отряде.

Асанов делал перевязки несколько часов, промывал раны, даваллекарства, имевшиеся в скудной походной аптечке, когда после полудня надлагерем затарахтел чужой вертолет. Все начали выскакивать из своих палаток.Даже раненые, способные ходить, вылезли, чтобы посмотреть на «летающую машину».После того как из гранатомета была подбита такая машина «щурави», люди Нуруллычувствовали себя героями, способными бороться с этими монстрами.